Божественная шкатулка

– Корвас! – Незнакомый голос неожиданно вырвал меня из цепких объятий сна. Чья-то рука бесцеремонно дернула меня за плечо. Оглянувшись, я увидел, что это Рош.

– Что? Что такое?

– Ты спал.

– Извини.

– Больше не засыпай. Я не могу все время следить за тобой.

– Я уже извинился. Больше это не повторится.

Когда Рош отъехал в сторону, я ощутил, что сердце по-прежнему трепещет в моей груди, как загнанный заяц, и ужас, испытанный во сне, еще не отпустил меня. Нагнувшись, я убедился в том, что шкатулка все так же крепко привязана к седлу. Не удовлетворившись осмотром, я взялся за ремешок упряжи и перебросил через плечо таким образом, чтобы чудесная шкатулка висела на уровне пояса. Затем накинул на плечи попону и попытался немного успокоиться.

Через несколько секунд мы повернули на север и поехали по более узкой дороге – по сути дела, еле заметной тропинке, которая петляла среди скал, уводя нас все выше и выше, причем с каждым поворотом мы все больше рисковали свернуть себе шею. Ветер свирепо завывал в теснине высоченных утесов и, не на шутку встревоженный опасным переходом, я крепко вцепился в спасительную шкатулку, тут же ответившую мне, что все на свете имеет свой конец. Я не стал допытываться у всезнающего ответчика, наступит ли мой конец прежде, чем прекратится снежная буря, поскольку ответ мог оказаться не слишком утешительным.

Тем временем буря усиливалась, и скоро сделалось так темно, что стерлась всякая разница между ночью и днем. Чувства мои немного притупились, и я стал воспринимать свирепый буран уже не так болезненно. Я прикрыл голову попоной и, согревшись собственным дыханием, почувствовал, как к носу и щекам возвращается жизнь. В каком-то полубессознательном состоянии я раскачивался в седле из стороны в сторону. Неожиданно чей-то голос вырвал меня из полусонного забытья:

– Посмотри! Посмотри туда!

Откинув край попоны, я увидел, что свет раннего утра уже начал рассеивать ночные тени. Снег все еще шел, однако уже не так сильно, как ночью. Я поднял голову, и глаза мои ослепил яркий свет. Высоко в небе с вершины исполинской стены искрящегося голубовато-белого льда струился изумительной красоты красновато-желтый свет. Проехав дальше по тропе, мы немного приблизились к источнику света, однако скоро наши лошади неожиданно натолкнулись на высокую ледяную стену, над которой где-то вверху брезжил все тот же свет.

Стена образовывала узкую перемычку между двумя высокими горными пиками. Мы по-прежнему оставались в тени, однако небо уже начало заметно розоветь, вселяя какую-то смутную надежду на благополучный исход нашего путешествия.

Затем мы добрались до того места в этой перемычке, где огромная каменная глыба черного цвета взгромоздилась на самой верхушке высоченного ледяного столба, напоминая гигантский гриб. Наш проводник Руутер спешился и замер возле ледяной колонны прямо под «шляпкой» этого подобия гриба. Затем он принялся выворачивать свои карманы и бросать их содержимое прямо к подножию ледяного столба, который, должно быть, являлся чем-то вроде святилища. Я взял в руки божественную шкатулку и, выдвинув ящичек, заглянул внутрь.

Божество Руутера оказалось богиней великой доброты и сострадания по имени Эбелл. В свой последний приход сюда Руутер попросил у нее разрешения вернуться в родные места. Сейчас он воздавал благодарность за ее милость. Лицо матери-богини по непонятной причине имело поразительное сходство с внешностью Великого Разрушителя Манку. Я вернул ящичек на прежнее место и вместе с остальными моими спутниками стал терпеливо дожидаться, когда Руутер закончит ритуал общения с богиней.

Вскоре после того, как мы снова отправились в путь и сделали поворот в ледяном каньоне, перед нашими глазами открылась картина, от которой у меня перехватило дух. Далеко внизу простиралась освещенная пока еще неяркими лучами солнца огромная изумрудно-зеленая долина. Прямо посередине ее протекала полноводная голубая река с еле различимыми точками рыбацких лодок. Ложе долины было разделено аккуратными квадратиками полей с колосящимися нивами. На плавно спускавшихся вниз склонах холмов бесшумно струились водопады и карабкались вверх бесчисленные ряды террас, усаженных всевозможными видами благоуханных, удивительно ярких цветов.

Несмотря на нелюбовь к лошадям, увиденное побудило меня нежно потрепать по холке моего четвероногого друга с той же истовостью, с какой Руутер благодарил свою богиню, и прошептать слова благодарности. Нам наконец-таки удалось выбраться из мрачного царства холодных льдов.

Все время путешествия вниз я снимал с себя очередной слой одежды. Это продолжалось до тех пор, пока мы не достигли незнакомой туманной местности близ ложа прекрасной долины. Руутер уводил нас все дальше и дальше в густой туман, и я вскоре увидел перед собой дымящиеся паром огромные горячие источники и услышал шипение тугими струями ударяющих вверх гейзеров и клокотание горячей, бурлящей, как каша в кастрюле, грязи.