Божественная Зефирина

– Хорошо. Я верю в юную особу, самую умную девушку Западного мира! Подождите меня, божественная Зефирина!

Не прошло и двух минут, как маршал вернулся. Не говоря ни слова, он сделал знак своей подопечной следовать за ним к палаткам из золоченой ткани.

Здесь, в отличие от портика у входа, царило относительное спокойствие. Около дюжины лакеев занимались уборкой: выносили мусор и мыли покрытую эмалью посуду.

Открыв калитку в ограде и прошептав ночной пароль: «Амбуаз и Ангулем» на ухо одному из солдат, Ла Палис приподнял пеструю драпировку, что бы пропустить Зефирину в длинный коридор. Все так же молча, маршал повлек девушку к рабочему кабинету. Она заметила прикрепленные к деревянным стойкам карты Италии. Не дав девушке времени разглядеть что-либо еще, Ла Палис отодвинул одну драпировку.

В центре комнаты-ротонды возвышалась кровать под алым балдахином, расшитым лилиями.

Немного озадаченная, Зефирина оказалась в комнате самого короля, освещенной, как и весь павильон, множеством свечей в канделябрах.

– Наберитесь терпения, его величество скоро придет! – прошептал Ла Палис. Он тотчас же удалился.

Внезапно обессилев, Зефирина упала в кресло. Она сняла серую шапочку, которая сжимала ей виски. Движением руки распустила свои волосы, золотыми волнами рассыпавшимися у нее по плечам.

Чтобы еще раз убедиться в том, что это была не игра воображения, Зефирина взглянула на обагренные кровью перышки голубки. Она сунула их обратно за корсаж, закрыла глаза, вспоминая ужасные происшествия сегодняшнего дня. Казалось, что за двенадцать часов она постарела на двенадцать лет, столь тяжкая ответственность давила на ее плечи. Еще совсем подросток в свои пятнадцать лет, она чувствовала, что стала совершенно взрослой.

Сидя с закрытыми глазами, Зефирина слышала смех, звон посуды. Король ужинал в хорошей компании.

Тот шпион, который наблюдал за ней на берегу, возможно, был одним из пирующих. Зефирина пыталась вспомнить, его облик, его гибкую походку там, в дюнах. Быть может, однажды она вновь увидит его и обольет своим презрением.

Голос короля вернул Зефирину к действительности:

– Итак, что же это за столь не терпящие отлагательства известия, прелестная Саламандра?

Ухватившись рукой за драпировку, Франциск I с лукавым видом рассматривал Зефирину.

ГЛАВА XX СЮРПРИЗЫ АЛЬБИОНА

Зефирина от досады закусила губу. Великое слово было произнесено. Какая-то девушка! Какая-то женщина! Она была лишь одним из этих безмозглых созданий. Если бы она была мальчиком, юношей, все было бы по-другому! Но из-за того, что она носит юбку, король ее даже не слушал. Он смеялся. Вот так! Выслушав ее рассказ, король рассмеялся ей прямо в лицо:

– Ну-ну, прекрасная Саламандра! Думай лучше о любовных интрижках…

Произнося эти слова, король играл волосами Зефирины. Придя в бешенство, она испытывала желание укусить этого очаровательного короля, который столь легкомысленно отказывался прислушаться к ее предостережениям.

– Для особы твоего пола и возраста у тебя слишком большое воображение! – продолжал король. – Все, о чем ты говоришь, очень серьезно. Своими обвинениями ты могла бы отправить свою мачеху на костер, а коннетабля – под топор палача! Завтра, малышка, будет великий день. Завтра официальная встреча с королем Англии. Сегодня вечером у нас будет бал, и мой «брат» Генрих прислал мне целую делегацию своих придворных. Я хочу видеть вокруг себя мои самые прекрасные цветы. Пойди переоденься и возвращайся танцевать павану. Если ты будешь благоразумной и любезной девочкой, я сам, слово короля, станцую ее с тобой. Теперь ступай, Зефирина… И запомни, я тебе категорически приказываю не говорить ни одной живой душе о том, о чем ты мне только что рассказала. Поклянись на распятии! – добавил Франциск I.

– Клянусь в этом, сир, потому что вы приказываете! – повторила пришедшая в отчаяние Зефирина. – Но помните, я вас предупреждала, а вы не захотели меня услышать!

Не обращая внимания на суровый тон Зефирины, король улыбнулся себе в бороду.

– Ты – очень хорошенькая особа, Зефирина. Думай лучше о том, чтобы остаться красивой!

Прежде чем она успела пошевелиться, король поцеловал ее в уголок рта. Ни о чем не сожалея и ни в чем не сомневаясь, он выпрямился в своем расшитом золотом камзоле и хлопнул в ладоши. Тотчас же в его комнату вошел паж, одетый в небесно-голубой костюм.

– Ла Френей, проводи мадемуазель де Багатель к ее палатке! – приказал король.

Настаивать было бесполезно. Так как у нее не было больше никаких аргументов, она молча откланялась, сделав реверанс, и последовала за юнцом с факелом по лабиринту павильона.

Как только Зефирина покинула комнату-ротонду, Франциск I поднял драпировку, скрывавшую вход в рабочий кабинет.

– Вы слышали, Ла Палис? Что вы об этом думаете?

– Трудно сказать, сир. Но если это не ложь, то это правда… а если это правда, то это большое несчастье!

– Хм… она казалась искренней… Однако я их знаю, этих молоденьких девушек: никаких мозгов, а темперамента – хоть отбавляй!

Маршал де Ла Палис покачал головой: