Божественное левое движение

А сами коммунисты (ибо все происходит так, будто они это знают) выдвигают разнообразные уважительные причины этого, ссылаясь на баланс сил, «объективную» ситуацию и т. д. Мол, нельзя брать власть в период кризиса (что было бы равнозначно управлению кризисом капитала, а нам хорошо известно, что капитал только и ждет этой управленческой преемственности, см. Сангинетти). Что, конечно, является полным абсурдом, поскольку любой преодоленный кризис не оставляет ни одного шанса для революционной «преемственности».

Есть другое объяснение, опять-таки, тактического плана, но более сложное: если Французская коммунистическая партия придет к власти, то неизбежно окажется перед дилеммой – либо скатиться в полный реформизм, чтобы сохранить свой электорат, и тогда она проигрывает социалистам (в более общем случае, в реформистской перспективе левые проигрывают правым, которые гораздо лучше справляются с реформистскими задачами), либо быть обязанной внедрить в жизнь свои революционные перспективы и сразу быть сметенной. Зажатая с обеих сторон, ФКП не имеет иного выбора, кроме как держаться чуть ниже линии власти, где она может представать обреченной на триумф, и, таким образом, сохранить имидж, не делая, однако, ничего, чтобы перепрыгнуть через свою тень в реальность власти, где безвозвратно погибнет. Одновременно это позволяет правым постоянно играть на этой якобы неминуемой победе коммунистов и по инерции сохранять власть. Так работает политический турникет – бесконечный сценарий, в котором ставки сделаны и каждый раз тасуются одни и те же карты.

Однако это все равно не объясняет, почему коммунисты не способны вести политическую игру, то есть брать на себя в политическом смысле разделение средств и целей – основного принципа политики, в которой власть является целью, а средства не важны. Почему они зациклены на средствах и потеряли из виду все цели, почему сосредоточены на промежуточных результатах, на созревании массового сознания, на историческом осознании и т. д. Почему верят только во все это и, стремясь, как и подобает сторонникам сверхкантианской этики, смешать средства и цели, превратив их в нечто однородное, а саму власть в средство, утратили способность брать ее. Они отказались от всякого политического насилия и в силу этого везде и всегда выступают жертвами и лишь поддерживают жалкий миф о массах под пятой эксплуататорской власти. Это единственное содержание всех их речей, их плаксивых и блеющих обвинений, взывающих к чьей-то жалости, к некой инстанции справедливости, к какому-то божеству, которое отомстило бы капиталу за его гнет.

Вероятно, у коммунистов никогда и не было тяги к власти. В качестве коммунистов у них была только тяга к бюрократическому господству, но это вовсе не политическое действие, а лишь карикатура на него.