Божественное пламя

Возле дороги лошадиный труп. Пляшут грифы, полураскрыв крылья... Быкоглав коротко, жалобно вскрикнул, шарахнулся в сторону... Александр махнул колонне, чтобы не останавливались; а сам спешился и медленно пошёл туда, ведя коня за собой, поглаживая ему морду. Грифы подняли крик, захлопали крыльями, улетели... Он обернулся и заговорил ласково, успокоил... Быкоглав стукнул копытом и фыркнул; ему здесь не нравилось, но страшно больше не было. Постояв так несколько секунд, Александр вскочил на коня и рысью вернулся на своё место.

- Ксенофон говорит, это обязательно надо, чего бы конь ни испугался, сказал он Гефестиону.

- Я не знал, что во Фракии такая уйма коршунов. Чем они все кормятся, если нет войны?

Гефестиона тошнило; он был готов говорить что угодно, лишь бы отвлечься от этого ощущения.

- Чтобы не было войны - такого во Фракии не бывает. Но мы спросим у Аристотеля.

- Ты всё ещё расстроен, что мы на трибаллов войной не пошли?

- Конечно. Как же иначе?... - удивился Александр. - Ведь мы уже были на полпути. Рано или поздно всё равно придётся браться за них. А мы бы Истр увидели!...

Он махнул рукой. По этому знаку небольшая группа всадников рысью выдвинулась вперёд, там дорогу загораживали какие-то тела. Их сгребли охотничьей сетью и оттащили в сторону.

- Двигайтесь вперёд и проследите, чтобы было чисто, - распорядился Александр. И снова повернулся к Гефестиону: - Конечно жалко, обидно... Но он верно говорит: силы у него на самом деле растянуты сейчас. Очень славное письмо прислал, знаешь? Правда, причитал я его не слишком внимательно, когда увидел, что на север нельзя.

- Глянь-ка, Александр. По-моему там кто-то живой.

Чем заинтересовались грифы, было не видно. Они совались вперёд, потом отскакивали, словно напуганы... Потом показалась рука: человек слабо отмахивался.

- До сих пор? - удивился Александр.

- Дождь был, - подсказал Гефестион.

Александр обернулся и подозвал ближайшего всадника. Тот быстро подъехал, с обожанием глядя на своего юного командира.

- Пелемон! Если ему ещё можно помочь - организуй, чтобы подобрали. Они здесь хорошо сражались. А если нет - добей, чтоб не мучился.

- Да, Александр, - радостно ответил конник.

Александр чуть улыбнулся ему, одобрительно, и он - сияя от счастья отправился выполнять свою миссию. Подъехал, спешился, нагнулся, снова поднялся на коня... Грифы с торжествующим скрипом ринулись вниз.

Далеко впереди сверкнуло синевой море; Гефестион подумал, что скоро они выберутся, наконец, с этого кошмарного поля... А глаза Александра отрешённо блуждали по страшной, полной птиц равнине и по небу над ней. Он декламировал:

Во исполнение Зевсовой воли - ведь так он замыслил

Многих героев там души ушли во чертоги Гадеса,

Плотью же их напитались и хищные звери и птицы...

Ритм гекзаметров сливался с шагом Быкоглава. Гефестион молчал, только смотрел на него неотрывно... А он ехал - словно был где-то совсем не здесь, и не замечал товарища своего.

Македонская Печать оставалась у Антипатра. Уже второй гонец встретил Александра с приглашением прибыть в лагерь к отцу и принять похвалу и награду. Он свернул на восток, к Пропонтиде, взяв с собой только друзей, никого больше.

Царский дом под Перинфом превратился за это время в удобное и обжитое жилище. Здесь отец с сыном часто сидели у соснового стола на козлах, над большим блюдом, полным морского песка и гальки. Лепили горы, пальцами проводили ущелья, палочками для письма рисовали на местности-макете расположение кавалерии, пращников, лучников и фаланг... Здесь их играм никто не мешал, разве что неприятель. Юные красавцы-телохранители вели себя пристойно; бородатый Павсаний, утративший свою прежнюю прелесть и теперь назначенный соматофилаксом, Начальником Стражи, бесстрастно следил за этими занятиями, прерывая их только в случае тревоги. Тогда они надевали доспехи Филипп с руганью, как все старики-ветераны, а Александр с жадным нетерпением. Солдаты, к которым он присоединялся, ликовали. После похода на медов у него появилось прозвище: Базилискос, Маленький царь.