Божественное вмешательство (СИ)

Я не пытался приказывать или настаивать на чем-либо, сочиняя послание Мариусу. Написал так, как сам понимал целесообразность своих решений. Отмечу, что порой я чувствую себя альтруистом. Этрурия сейчас уязвима, и если бы я захотел, то с помощью Пирра без труда смог бы овладеть ее городами, присоединив к землям инсубров. И в какой-то мере, наверное, правильно бы поступил. Поскольку в истории моего мира именно Рим покорил галлов и история с уничтожением сенонов Септимусом Помпой тому яркое подтверждение. С другой стороны, я и так за очень короткий по историческим меркам срок — да по любым меркам, как не суди, — смог построить государство, способное противостоять Этрурии, но до сих пор не имел флота и морских баз, чтобы воевать с Карфагеном. А как я понимаю, такая война неизбежна, и воевать придется тому государству, что сейчас станет доминировать на полуострове. Если я окажусь прав, то политика предоставления военной помощи Этрурии для меня предпочтительнее. Я получу время и ресурсы для созидательных целей, а позже, возможно, и кусок своего пирога от поверженного Карфагена, в Испаниях, например.

Для Этрурии я видел выгоду в окончательном присоединении земель латинов, кампанцев, сабинов и лукан, а Пирр мне был нужен в качестве союзника для сохранения независимости греческих полисов на юге полуострова и чтобы Карфаген получил он, а не Этрурия. Если выйдет все по-моему, то в этом мире появятся три пассионарных игрока и Этрурия, зажатая между мной и Пирром, быстро утратит это качество в обмен на спокойную и сытую жизнь. И это лучший вариант для меня — превратить амбициозное и сильное государство, в определенной степени сейчас представляющее угрозу для народов, избравших меня своим правителем, в спокойного соседа. В случае если Пирру станет мало Африки, Греции и Малой Азии, тогда снова можно будет помочь Этрурии. Но в этом случае Этрурия окажется надежным щитом для моего королевства.

Итак, Сервий ускакал в Рим, а я стал пожинать плоды его лукавых речей жителям Капуи. Знатные горожане зазывали меня в гости, и мне приходилось по нескольку раз на день, чтобы никого не обидеть, пировать с ними. Особое рвение и я бы сказал, даже навязчивость, демонстрировал влиятельный Луций Варен. Он действительно был очень богат, но это обстоятельство, увы, оказалось единственным, возвышавшим его. Варен не пользовался уважением граждан, но стремился править ими. Я уже два раза побывал на его роскошной вилле, построенной высоко в горах, и он умудрялся всегда, когда я оказывался в других домах, расположиться рядом со мной. Он чувствовал себя так, словно стал мне другом и советником. Варен, пользуясь моим расположением как к гиду по городу и окрестностям, все с большим энтузиазмом сокращал дистанцию в отношениях, порой становясь невыносимым. Я же, понимая, что скоро покину Капую, решил терпеть, чтобы не оставить после себя ничего, за что жители этого славного города могли бы меня осудить.

На пятый день моего пребывания в Капуе Варен позволил от моего имени отказать почтенному Агриппе, пригласившему бренна в свой дом, а когда я спросил его, не много ли он на себя берет, Варен заговорщицки стал нашептывать на ухо, что сегодня он покажет мне нечто, о чем я не пожалею. Я послал Хоэля с извинениями к Агриппе и вестью о том, что непременно завтра навещу его, а сам с Вуделем, Сколанном и десятком ближников снова отправился в горную резиденцию Варена.

На этот раз у виллы и в ее помещениях я обнаружил около сотни вооруженных до зубов личностей пиратской наружности.

— Варен, не вознамерился ли ты на этот раз отправить меня к предкам? — спросил я его будто бы в шутку.

— Нет, бренн. Ты слишком важен для того, чтобы поступить так с тобой, — от таких речей я чуть было язык не проглотил. А возомнивший бог невесть что о себе Варен продолжал как ни в чем ни бывало: — Сегодня великий день! Я открою тебе свою тайну и надеюсь, с этой минуты ниточки нашей судьбы свяжутся.

Я хотел его припугнуть, но решил, что осторожность с таким типом не станет помехой.

— Сгораю от нетерпения узнать твою тайну.

— Следуй за мной, Алатал.

Мы прошли по анфиладе в южном крыле, и в последней комнате я увидел, что глухая стена с искусной резьбой на кедровой доске сейчас разобрана, а за ней открылся большой проход в пещеру. Освещая путь факелом, Варен вошел в чрево горы и помахал нам рукой, приглашая следовать за ним. Оказавшись внутри, по высеченным в камне ступенькам мы спустились метров на пятнадцать и оказались в просторной сухой пещере, заваленной золотыми и серебряными изделиями, оружием и мебелью. Многое из того, что попалось на глаза, дышало стариной. И мне сразу же пришло в голову, что добыты они из древних некрополей. Кое-что, вроде мебели, по всей вероятности было украдено из домов жителей Капуи во время бедствий и вынужденного бегства жителей из города или, может, и вправду вооруженные головорезы — только за нами в пещеру спустились не меньше двадцати человек — пиратствовали в море.

— Алатал, посмотри вокруг. Видел ли ты когда-нибудь столько золота? — спросил Варен.