Божественное вмешательство

Две арки из обожженного кирпича — что-то вроде окон, а центральная — дверь. То есть именно через нее покинула эту беседку мой синеокий ангел.

Пол украшен разноцветной мозаикой. По периметру изображения мифических животных, в центре круг, в нем — голова медузы Горгоны.

Стены отштукатурены и побелены. На них, розовой и зелеными красками весьма реалистично мастера изобразили колонны обвитые плющом. За стенами атриума раскинулся сад.

Слышу шелест листьев на ветру. Чувствую ароматы цветов и фруктов. Оборачиваюсь, вижу неглубокий бассейн (имплювий — искусственный водоем, в который собиралась дождевая вода, попадающая туда через комплювий — световой колодец атриума). Крыши над ним нет, точнее крыша над беседкой построена так, что в случае дождя, вода по стокам и через отверстие над бассейном попадает прямо в каменную чашу. Вокруг все сияет чистотой, но не роскошью.

Степенно в беседку входит хозяин дома. Я невольно поднимаюсь и склоняюсь в почтительном поклоне, удивляясь себе.

Он подошел и присел на край ложа. Движением руки пригласил меня присесть рядом. «Неплохое начало», — подумалось. Сажусь.

— Алексиус, дочь рассказала мне твою историю. И я склонен поверить в нее. — Он пристально смотрит мне в глаза.

Неприятно. Старик словно в мозг вошел. Такого не проведешь. Стараюсь смотреть без рабской покорности, или не дай Бог, с вызовом. — Меня зовут Спуринний Маркус Луциус, я Сенатор Этрурии. — Молчу в ответ.

Пытаюсь придумать, как мне представиться. Сенатор смотрит мимо, будто задумался о чем-то, потом махнул рукой, словно принял решение, — О чем ты мечтал, чем хотел бы заняться, что тебе по сердцу? Ведь это не требует воспоминаний? Что ты сейчас хочешь?

— Хочу стать воином, — не раздумывая, отвечаю. Сенатор хмурится, качает головой.

— Я ожидал от тебя другого. Я думал, ты — философ, ученый муж. — Он показывает свои ладони и указательным пальцем левой руки проводит по цепочке мозолей под пальцами правой, к огромной мозолине на холме луны. — Это от гладиуса (римского меча) и пилума. У тебя таких нет. Ты — не воин. — «Конечно не воин, но что мне может помешать им стать?» — гоню дерзкие мысли, включаю дипломатический тон:

— Да, я никогда не держал гладиус в руке, — Спуринний удовлетворенно кивает, мол, давай, продолжай, мне нравиться твое признание, — Но меня обучали рукопашному бою, стратегии и тактике ведения боевых действий. — Но ведь почти правду сказал! — Я хотел бы попробовать стать солдатом.

— Девушка на твоей Родине, действительно похожа на Спуринию? — Как-то неожиданно старик сменил тему.

— Как две капли воды! — Тут я не соврал.

— Значит она тебе по сердцу? — Ну что я мог ответить?

— Конечно! — Я даже привстал, демонстрируя волнение. От собственного лицемерия стало немножко противно и мне пришлось закрыть глаза, что бы скрыть промелькнувшие в голове мысли.

— Да прибудет с Вами благословение Туран, — сказал Спуринний.

Не зная, как реагировать на его слова, я на всякий случай прижимаю руки к груди и киваю головой. Проснувшиеся вдруг собачьи инстинкты помогли мне предугадать властный жест сенаторской руки и рухнуть перед ним на колени.

Стою на коленях и пытаюсь понять — благословение на что?

Слышу:

— Теперь ты Спуринии муж. Завтра я напишу Консулу Этрурии письмо с просьбой, как моему сыну, дать тебе под командование манипулу. А сейчас, сын мой, пойдем, я покажу тебе поместье, — и прозреваю: Вот это влип! Это мне за грехи в прошлой жизни, там — на земле.

Идем смотреть поместье. Спуриний важно впереди, а я, стараясь изо всех сил выглядеть, как достойный человек, на полшага отстаю.

Дом Сенатора построен у подножия холма так, словно врос в его основание. Как оказалось, дом строили на входе в рукотворные пещеры. Когда-то тут искали медь. Сейчас часть пещер засыпали, часть используют для хозяйственных нужд.

Под холмом можно пройти к самому Тибру, на случай бегства от врагов.

Дом имеет северное и южное крыло со спальнями и столовыми. Тут я сам догадался, что хозяин переходил из одной части дома в другую со сменой времен года.

Сейчас — знойное лето. Холм прекрасно защищает дом от палящих лучей солнца. В восточной части расположен кабинет хозяина и библиотека.

Перед домом — парк с цветником и фруктовыми деревьями. Яблоки, абрикосы, персики, айва, инжир, гранаты — почти все в соку. Запах обалденный, просто с ног валит.

Слева от дома, на небольшой возвышенности расположены служебные постройки: кухня для рабов, баня, где они моются по праздникам, зимние хлевы, летние загоны для скота и птицы и при них помещения для пастухов, птичников и скотников.

Все рабы живут в одном бараке, чтобы легче было наблюдать за ними. Немного в стороне — давильня для винограда, погреб для масла и винный погреб, где хранятся засмолённые и запечатанные амфоры с вином, кладовые для сельскохозяйственных орудий и амбары для зерна и сена.

За оградой усадьбы расположены мельница, рига, хлебная печь, ямы, где собираются удобрения, и два пруда. В одном мокнут ветви, прутья, волокна, в другом плещутся гуси и утки.