Божественные сказки

– С этого места поподробнее! – попросил приказным тоном Хрыщ. – Кто такой этот расстрига Сергий?

– Мой бывший инок… – флегматично пожал плечами игумен. – Невольный сообщник одного святотатца-послушника…

В этот момент послышался топот четырёх десятков ног, Феофил обернулся.

К флигелю приблизилась толпа черноризцев, вооружённых кольями, топорами, просто досками. Монахи остановились возле игумена, тот взглядывал то на них, то на братьев.

– Это что за восстание монахов? – насмешливо протянул Порось.

Иноки разглядывали пришельцев в течение 6 секунд.

– Бееесы! – крикнул брат Антоний, стоявший во главе толпы и размахивающий топором.

– Свят-свят-свят!.. – забормотали иноки, крестясь.

Один лишь Антоний не крестился, а помахивал топором с диким блеском в глазах.

– Сгиньте, нечистые! – возопил он.

Тут вмешался Феофил, которому надоели переглядки, он развернулся к братии полностью лицом, успокаивающе воздел руки:

– Братия! Бесы не ходят по земле и у них совершенно другой вид!

Монахи тотчас затихли. Они слушали, открыв рты. Антоний опустил руку с оружием и недовольно морщился при словах духовного наставника.

– Они с рогами и копытами! – продолжал Феофил. – Покрыты шерстью!.. Бесы не умеют управлять современной техникой… – он показал на «КамАЗ».

– Но, игумен Феофил! – не сдержался Антоний, показывая на братьев. – Они…

– Молчи, брат Антоний! – предостерег настоятель и продолжил тем же увещевательным тоном. – Это просто бандиты, желающие ограбить нашу бедную обитель… Их необычный вид – это обычные маски и грим… Классический приём, чтобы потом бандитов нельзя было опознать…

Бесы внимательно слушали речь, ухмыляясь. Наконец, Порось насмешливо выкрикнул:

– Феофил, не вешай братии лапшу! Много ты понимаешь в бесовской породе!

Иноки выжидающе воззрились на игумена, тот жевал губы.

– Лучше скажи, где нам найти расстригу! – предложил Хрыщ.

Настоятель развернулся к флигелю лицом и спросил:

– Если я дам вам адрес Сергия, то уйдёте?

– Ты ещё будешь торговаться, сукин сын!? – изумился Порось. – Он достал из-за пояса, под спецовкой, пистолет. – Колись быстро!

– Видите!? – вскричал игумен, тыкая указательным пальцем в братьев. – У них пистолет! А оружие бесов – это острые зубы и когти на руках!..

Феофил поднял левую руку, назидательно помахал пальцем. Пороська выстрелил, пуля срезала указующий перст, он упал на землю, из культяшки фонтанчиком брызнула кровь.

Иноки посмотрели на искалеченную конечность, синхронно сделали по два шага вперёд, уставились на палец, лежащий под ногами игумена. Феофил даже не пикнул, лишь с удивлением посмотрел на кисть, затем взглянул вниз – на палец. Потом на бесов, после снова на кисть и опять на бесов.

– Господь не оставит меня! – сказал он твёрдо. – А вас накажет!

Феофил зажал рану пальцами другой руки.

Иноки, по-прежнему, глядели на отстреленный палец, как на чудо.

– Мы оценили твоё мужество, – сказал Хрыщ. – Однако кончай кобениться и гнать порожняк! Твои представления о бесах устарели на двести лет. Давай адрес расстриги, и мы оставим вас в покое. Иначе монастырь превратится в кладбище!

– Ага! – осклабился Порось, крутанув в пальцах пистолет.

– Он должен находиться в Новосибирске… во всяком случае, у него там жила престарелая мать… – Феофил скрипнул зубами, всё же, видно, рана давала себя знать. – Я дам её адрес!

Игумен разыскал глазами Антония:

– Брат Антоний, сходи в мою келью! На тумбочке, у кровати, лежит красная папка, принеси её… И захвати из аптечки бинт, иначе я изойду кровью! Знаешь, где стоит аптечка?

– Знаю, в самой тумбочке! – Антоний передал топор соседу – монаху, заросшему до ушей бородой… и быстро ушёл. [15]

Бесы всё ухмылялись, Пороська поигрывал пистолетом.

Брат Трифон за их спинами стоял ни жив, ни мёртв.

35. Холодная проповедь

Сидоркин и Гавриил Иоаннович летели в тёмной, мерцающей пустоте. Куда ни кинь взгляд, мелкой россыпью были разбросаны звёзды, тускло освещая две фигуры.

Санькина душа летела сжавшись, обхватив себя руками, на лице блестела изморозь.

– Ттут вс-сегда такой дуб-бак? – спросил карманник.

Дедушка Гавриил как будто не чувствовал ледяного дыхания космоса.

– В космическом вакууме всегда холодно, чадо. Потерпи, завтра прилетим, – проговорил он воодушевлённо, поворачивая к подопечному румяное лицо.

– За-а-автра!? – вскричал Сидоркин. – Я загнусь до зааавтра!

– Ты уже умер, – напомнил старичок. – Так что не переживай по данному поводу.

Мимо пролетела, легко обогнав странников, летающая тарелка. За ней, сразу, ещё одна.

– К-кто эт-то? – полюбопытствовал вор. – Инопланетяне?

Дедуся поджал губы, затем звучно и высокопарно возгласил:

– Великие праведники, чадо! Безгрешные и скромные души, всю жизнь трудившиеся в благодатном лоне Церкви!

– Блатные… – пробормотал Санька, тоскливым взором провожая корабли. – Будущие полож-женцы, белая кость, етих их… – он завистливо сглотнул.