Божественные тайны сестричек Я-Я

Виви хотелось наброситься на мать, бить по лицу, лягать, обличать несправедливость и жестокость.

— Отец внизу? — спросила она.

— Нет, он еще спит. Он очень устал, Вивиан Джоан. Ты извела его.

С самой ночи бала Тейлор Эббот почти ни с кем не разговаривал, но когда Багги впервые заговорила об академии Святого Августина, попытался протестовать.

— Мы можем подрезать ей крылышки. Виви и дома не хуже, чем в Алабаме, — заявил он. — В этих школах для девочек весьма странные принципы воспитания.

Но Багги отказалась смириться. И не уступила мужу, как обычно. И хотя Тейлор не дал окончательного согласия, все же наконец повернулся, ушел в свой кабинет, закрыл двери и отказался принимать участие в этой истории, заявив, что умывает руки.

Только вчера ночью Виви подошла к отцу, сидевшему в гостиной и слушавшему по радио новости с фронта.

Подождав, когда началась реклама, Виви робко спросила:

— Отец, можно с тобой поговорить?

В доме Эбботов все были обязаны просить разрешения, прежде чем обратиться к Тейлору Эбботу.

— Да, Вивиан, что тебе? — буркнул он, все еще прислушиваясь к голосу диктора.

Виви клялась себе быть сдержанной, рассуждать логично, постараться угодить отцу-адвокату. Но вместо этого дрожащим голосом выпалила:

— Я действительно должна туда ехать, папа? Но почему? Почему? Пожалуйста, отец, ты можешь помешать этому. Запретить. Ты ведь знаешь, мать всегда тебя слушает!

Он поднял глаза, и Виви впервые ощутила слабую надежду.

— Это уже обсуждалось, Вивиан. Ты поедешь в академию, — сухо объявил он.

Виви поспешно выпрямилась и постаралась взять себя в руки.

«Я должна собраться, — думала она, — иначе он не станет слушать. О, если бы я только могла казаться сдержанной, улыбаться так, как отец любит, говорить бесстрастным тоном, которым он восхищается, тогда он, может быть, и прислушается ко мне. Один внимательный взгляд, больше ничего не нужно. Один внимательный взгляд, и он поймет, что не может отправить меня туда.

Но стоило ей открыть рот, как слова снова вырвались отчаянным потоком.

— Папа, пожалуйста, пожалуйста, — заклинала она, готовая расплакаться. — Я сделаю все, что пожелаешь. Только, пожалуйста, не заставляй меня уезжать!

Тейлор Эббот снова посмотрел на стоявшую перед ним дочь. Светлые волосы стянуты шарфом на затылке, пижамная куртка сбилась на сторону, открывая веснушчатое плечо. Губы дрожали, глаза переполнились еще не успевшими пролиться слезами. Лицо бледное, под глазами синие круги. Прозрачная белизна ее кожи сейчас казалась анемичной, как начавшая желтеть по краям лепестков гардения. Тейлор до тошноты не выносил обнаженных эмоций. Именно это он ненавидел в собственной жене, вместе с запахом ее пота, тела, ежемесячным выделением крови.

— Виви, — бросил он, — никогда не умоляй. И не унижайся. Ты не нищенка.

С этими словами он прибавил звук, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и снова стал слушать новости с фронта, словно дочери не было в комнате. Но Виви продолжала стоять, изучая рисунок ковра. Она покорно дослушала известия о передвижении британских и индийских войск в Бирме. Наконец Тейлор Эббот открыл глаза, взглянул на дочь и ободряюще сказал:

— У тебя все будет в порядке. Вивиан. За тебя я не волнуюсь. Ни к чему. Ты пошла в Эбботов.

Отец кивнул, встал, выключил радио и направился к лестнице. Вивиан смотрела ему в спину. И видела только подтяжки, выделявшиеся на белом полотне рубашки.

— Скорее одевайся, — велела Багги, — не то опоздаешь на поезд. Пит отвезет тебя на вокзал.

— А папа? — вскинулась Виви. — Разве он не поедет? Я хочу с ним попрощаться.

— Твой отец просил его не будить, Вивиан Джоан. Пожалуйста, хватит с нас бед и неприятностей. Ты уже достаточно всего натворила.

— Но я не смогу увидеться с я-я, мама. Как же я уеду, не попрощавшись с ними? Мы все спланировали. Без этого никак нельзя.

— Вы прощаетесь уже целую неделю.

— Я-я — мои лучшие подруги, мать. Я должна с ними увидеться.

Но тут Багги, словно больше не в силах сдержать ярость, швырнула в лицо дочери простыни и подушки, которые все еще держала в руках.

— Прекрати! — злобно прошипела она. — Не желаю больше слышать ни слова о твоих драгоценных я-я. Больше тебе не о ком думать?

— Мама, — попросила Виви, на миг забыв о более формальном обращении, которым обычно пользовалась при разговоре с матерью, — не делай этого, пожалуйста. Они мои лучшие подруги. Я не могу оставить их просто так.

Багги одернула платье и поправила свитер.

— Неужели тебе мало тех страданий, которые ты причинила? Всему есть предел.

Но когда мать вышла из комнаты, Виви подумала: «О нет, мать, ты не права. Предела нет и быть не может».

Когда Пит распахнул перед сестрой дверцу «бьюика», мотор уже был прогрет.

— Боялся, что ты замерзнешь, — пояснил он. — Багги-сука все еще в доме?

— Проверяет, как там Джези. Может, мы опоздаем на поезд.

Пит сверился с часами и обошел вокруг машины, чтобы сесть за руль. Обычная упругая походка сменилась непривычно тяжелыми шагами.

— Хочешь затянуться? — спросил он, прикрывая дверцу.

Виви кивнула. Брат прикурил две «Лаки страйк» и протянул одну ей.