Божественный яд (СИ)

Маран на несколько мгновений задержался у порога, оглядел тихий сад и провал входа и вынул из кармашка в поясе один из фиалов. Вокруг ничто не говорило о том, что происходит внутри, но интуиции он привык верить, а та сейчас не сомневалась.

***

Уходить от Марана ночью Идане ужасно не хотелось, но ещё больше не хотелось объясняться с кем-то по поводу своего отсутствия. Диила утром принесёт завтрак, обнаружит, что постель не тронута, и конечно начнёт волноваться: после трагедии с Эрмой первым в голову наверняка придёт нечто плохое. Поднимут на ноги стражу, доложат принцу и дознавателям, и всё это множество народа встревожится и начнёт её искать. И тут она вдруг заявится, довольная и выспавшаяся. И что, рассказывать при стольких свидетелях, где именно она провела ночь? Даже несмотря на то, что об этом визите она не жалела, обсуждать его с кем-то совершенно не хотела.

Принять решение и последовать ему оказалось не очень сложно, упрямства Идане было не занимать, но в пустых и тихих покоях её настигли тоска и разочарование. Ну вот и чего она добилась? Пустая постель вместо уютных объятий, тишина вместо ласкового бархатистого голоса и пробуждение от появления Диилы с завтраком вместо, несомненно, сладких утренних поцелуев. И стоило оно того?

Вздыхая, зевая и мысленно ворча на саму себя, Ида разделась, наскоро собрала волосы и помылась перед сном, после чего застегнула на шее привычную тонкую золотую цепочку с кулоном-щитом и надела весьма скромную по местным меркам ночную сорочку, которую привезла из дома, и вытянулась под тонким одеялом. Конечно, жаль, что спать она будет одна, но зато выспится и за эту ночь, и за прошедшую, и без кошмаров.

Отчасти Ида даже угадала, в сон она провалилась сразу, едва коснулась головой подушки: несколько часов с Мараном заставили напрочь забыть обо всех тревогах и страхах. А вот кошмары так просто отпускать не пожелали…

Во всяком случае, она подумала именно об этом, по пробуждении обнаружив себя вместо привычной уже спальни в каком-то тёмном, пахнущем пылью каменном мешке с застоявшимся тяжёлым воздухом. Слабый тёплый свет падал с двух сторон и больше всего походил на отблески свечей, неподвижных в застывшем воздухе и делающих его еще более густым.

Но разглядеть что-то ещё не получалось: тело не слушалось, как бывает только в кошмарах. Не получалось двинуть рукой, повернуть голову, даже закричать, и ужас всё крепче сжимал горло. Она зажмурилась — это, кажется, было единственное доступное движение, — и отчаянно пожелала проснуться. Прямо сейчас, в своей постели. И после этого сразу — сразу! — идти к Марану, и плевать на гордость и слухи. Рядом с ним ей бы точно не снилось ничего такого, потому что…

Испуганные мысли прервал негромкий скрежет камня о камень. Свет задрожал, потянуло более свежим воздухом со знакомым запахом, потом скрежет повторился. Ещё несколько мгновений Ида напряжённо вслушивалась в тишину, воцарившуюся вновь, надеясь уловить хоть что-то. Кто-то вошёл? Где они? Чего от неё хотят?!

Невозможность двигаться и неведение вызывали панику. Это было хуже любой клетки и кандалов, она не чувствовала своего тела и вдруг с ужасом подумала, что вот так и останется. Что её даже не убьют, и она никогда не сможет шевелиться, говорить, и…

Защитник, пусть она скорее проснётся!

— Странные вкусы у этой гадюки, — заговорил кто-то, стоящий в изголовье и невидимый для Иды. Мужской голос был знакомым и незнакомым одновременно. Вроде бы говорил Кутум, но интонации, причудливо искажённые кошмаром, были другими, и манера выговаривать слова — тоже. — Никогда бы не подумала, что ему нравятся овцы.

В поле зрения появилась рука и потянула вверх растрёпанную светлую прядь. Обида на «овцу» оказалась неожиданно сильной, она даже сумела на мгновение пробить оцепенение страха, сковавшее разум. И следом появилась другая мысль: а почему «подумала»?..

Опять шаги, и Кутум наклонился сбоку, разглядывая лицо Иданы, словно впервые видел. И та рассматривала его в ответ, тоже — не узнавая. Сон и слабый свет так причудливо искажали красивое лицо мужчины, что он не походил на себя самого. Безумный блеск глаз, усмешка в уголках брезгливо поджатых губ — злая, чужая. Как будто кто-то другой надел его лицо и кривит в чуждых оригиналу гримасах.

— Вздёрнутый носик, губки бантиком… Бледная немочь. Какая мерзость, — поморщился Кутум и сильно, с нажимом, провёл пальцем по губам Иды. И в этот момент она искренне порадовалась, что ничего не ощущает. — У него совсем нет вкуса. Страшно, овечка? — он с ухмылкой наклонился ближе. — Страшно, я вижу, как колотится твоё сердце. Жаль, до заката далеко, не терпится попробовать его на вкус.

Возразить Идана ничего не могла, лишь в очередной раз подумала, что этот странный сон слишком затянулся и пора бы уже проснуться. Вот прямо сейчас!

— Ты, конечно, хочешь знать, что происходит? Не тревожься, скоро узнаешь. Люблю сюрпризы, — от искривившей губы Кутума улыбки Иду внутренне передёрнуло.

Да он точно сумасшедший! Почему ей снится обезумевший Кутум, собственная беспомощность и это странное место?!