Божественный яд

— Мы не знаем… — признался сыщик.

— Да, интересная женщина… И эта, которая на ковре, тоже ничего. А она кто? — не унимался Лебедев.

— Мы не знаем! — с досадой повторил Родион Георгиевич.

Эксперт, увлеченный красивыми женщинами, не замечал его раздражения.

— Профессор умеет подбирать неплохих учениц! Я вот помню, у меня в Киеве был случай… — Лебедев оторвал глаза от фотографии и увидел насупившегося Ванзарова. — Ладно, об этом в другой раз… Обязательно сегодня же проверю…

— Удалось выяснить что-то важное? — спросил сыщик.

— А как же! — из хаоса на столе Лебедев вытащил пробирку, наполненную белым порошком.

— И что это такое, позвольте спросить? — с сомнением поинтересовался Ванзаров.

— Новейший метод хроматографии! — Лебедев с удовольствием потряс колбочку. — Разработан нашим русским ученым Михаилом Цветом, добрейшим человеком и совершенно уникальным ботаником. Господин Цвет придумал использовать трубочку с мелом для разделения пигментов зеленого листа. А я вот приспособил хроматографию для криминалистики. Про это изобретение у нас мало кто знает, но я предрекаю ему грандиозное будущее.

Сыщик не понял, в чем гениальная простота хроматографии, но спорить не стал.

— Так что же вы нашли? — напомнил он.

Лебедев выудил из стопки исписанных листов мятую бумажку:

— Прошу внимания, это надо слушать стоя… ну, вы и так стоите… извините, сесть некуда…

Эксперт рассказал, что жидкость из желудка Марии Ланге оказалась смесью молока, меда и мочи какого-то животного, возможно коровы.

— У меня есть подозрение, — добавил Лебедев, — что покойница употребляла эту жидкость довольно регулярно.

— Как лекарство? — уточнил Ванзаров.

— Эта смесь не является лекарством и не представляет опасности для жизни. Скорее, как стимулирующее средство. Думаю, в ее положении это было вполне естественно.

У сыщика родилась пока еще смутная догадка:

— То есть, вместо употребления морфия, она пила это вещество?

— Вполне возможно. Но, используя оптическую методику Александра Пеля по определению растительных ядов…

— Вы нашли яд? — перебил Ванзаров.

— Яда — не нашел! — Лебедев довольно ухмыльнулся. — Зато нашел кое-что другое. Могу с уверенностью сказать, что в состав жидкости входит Amanita muscaria!

— Что?

— Мухомор!

— Вы серьезно? — подозрительно спросил Родион Георгиевич.

— Более чем! — Лебедев перевернул бумажку. — Хочу вам сказать, что нахождение этого гриба мне многое объясняет.

— А мне, к сожалению, ничего. Знаю совершенно точно: мухоморы не варят, не солят и не маринуют! — вздохнул Ванзаров.

— В сибирских деревнях мухоморы едят сырыми! — заявил Лебедев.

— Зачем?

— Так сказать, для поднятия настроения. Дело в том, что мухомор богат микотропиновыми кислотами — веществами, вызывающими галлюцинации. Мухомор значительно быстрее, чем китайский опий, может привести вас в мир грез и фантазий. Однако отравиться им можно, только сильно постаравшись. Но это еще не все!

— Ну, порадуйте, — без улыбки сказал Ванзаров.

— Я обнаружил следы Cannabis! — гордо заявил Лебедев.

— А это что, поганка?

— Конопля!

— Так из нее же веревки делают?

— И не только веревки! — Лебедев отбросил бумажку на стол. — В Англии еще с середины прошлого века конопля вошла в лечебные справочники фармакологии. А вот южноамериканские индейцы с доколумбовых времен ее сушат, набивают в трубки и курят с большим эффектом для фантазии. Но коноплей убить невозможно.

— То есть, выходит, мы можем закрыть это дело, даже не начиная его? — тихо спросил Родион Георгиевич.

— Конечно. Раз нет жертвы, а, как показало вскрытие, ее нет по объективным химическим фактам, то нет и дела. А гермафродитизм не является уликой или преступлением! Тем более с точки зрения законодательства Мария Ланге будет признана обычной женщиной. Согласны?

Ванзаров прекрасно знал, что в законах Российской империи гермафродиты не существовали вовсе. То есть с точки зрения наследственного права Мария Ланге неизбежно должна была быть признана или женщиной, или мужчиной. Но с убийством или Серебряковым, на первый взгляд, это никак не связано.

— Скажите честно, Аполлон Григорьевич, вы считаете, что она умерла? — поинтересовался Ванзаров.

— Нет, ее убили. Причем изощренно. Но мое мнение к делу не пришьешь. Ну что, закрываем дельце?

— Наоборот, приложим все усилия, чтобы найти того, кто травит людей, — ответил Ванзаров, не повышая голоса.

— Хорошо, я согласен, — кивнул Лебедев.

— Почему?

— Потому что в состав смеси входит еще какое-то вещество. Я не смог определить его и выделить в чистом виде. Думаю, это очень редкое органическое соединение. Скажите спасибо хроматографии гениального Михаила Цвета!

Ванзарову захотелось стукнуть чем-нибудь тяжелым уважаемого эксперта за то, что он ваньку валял. Но сыщик сдержал порыв.

— А что показал анализ холстины? Что нам говорит хрено… хроматография? — язвительно спросил он.

— Да какой там анализ! — Лебедев улыбнулся. — Самая обычная льняная домотканка. В деревнях идет за скатерть. Новая. Нестираная. Использовали раз, чтобы упаковать тело.

— А что… — начал было Ванзаров, но криминалист его перебил: