Божественный Клавдий и его жена Мессалина

Я наградил Седьмой и Одиннадцатый полки, попросив сенат дать им новое имя «Верные Клавдию», и по настоянию Мессалины (Вителлий согласился с ней, что это не тот случай, когда надо миловать) предал казни основных бунтовщиков, которые еще остались в живых. Но не так, как Силана, без суда и следствия: каждого из них судили по всем правилам. Я придерживался следующей процедуры: сидя на председательском кресле – консулы с двух сторон от меня, – я читал вслух обвинение. Затем я пересаживался на свое обычное место, а консулы садились на председательские кресла и вели разбирательство дальше. У меня как раз тогда была жестокая простуда, и, притом что я всегда говорю негромко, теперь я мог лишь шептать; но возле меня были Нарцисс, Полибий и полковники гвардии, и если я хотел устроить перекрестный допрос обвиняемому или свидетелю, я передавал кому-нибудь из них список вопросов, чтобы их задали от моего имени, или произносил их ему шепотом. Лучшим рупором оказался Нарцисс, поэтому я использовал его чаще всех остальных. Позднее мои враги представили дело так, будто он производил дознание по собственной инициативе – какой-то вольноотпущенник вершит суд над знатными римлянами! Скандал! Спору нет, Нарцисс держался весьма свободно, с большим апломбом, и, не скрою, я присоединился к общему смеху, когда верный вольноотпущенник Скрибониана, которого он допрашивал, превзошел его в находчивости.

Нарцисс: Ты был вольноотпущенником Фурия Камилла Скрибониана? Ты присутствовал при его смерти?

Вольноотпущенник: Да.

Нарцисс: Ты пользовался его доверием и знал, что готовится восстание? Знал, кто были его сообщники?

Вольноотпущенник: Ты намекаешь, что я не заслужил его доверия? И, если у него были сообщники в этом, как ты утверждаешь, восстании, то я бы их предал?

Нарцисс: Я ни на что не намекаю. Я задаю тебе простой и ясный вопрос.

Вольноотпущенник: Тогда я дам тебе простой и ясный ответ: я ничего не помню.

Нарцисс: Не помнишь?

Вольноотпущенник: Его последние слова ко мне были: «Забудь все, что я тебе говорил. Пусть мои тайны умрут вместе со мной».

Нарцисс: Из этого вытекает, что ты действительно пользовался его доверием.

Вольноотпущенник: Меня не интересует, что из чего у тебя вытекает. Это твое дело. Хозяин повелел мне перед своей смертью забыть. Я выполнил его приказ.

Нарцисс (сердито выходя на середину зала впереди меня и заслоняя от меня свидетеля): Вот это честный вольноотпущенник, клянусь Геркулесом. А скажи-ка мне, приятель, что бы ты сделал, если бы Скрибониан стал императором?

Вольноотпущенник (с неожиданным пылом): Я стоял бы позади него, приятель, и держал рот на замке.