Божественный кулак Масутацу Ояма

Одним из последних из известных ныне мастеров в «Ояма–додзё» пришел Рояма Хацуо. Он появился в этом зале в октябре 1963 г., ровно за один год до завершения строительства современного хомбу–додзё в Икэбукуро. В его воспоминаниях мы находим вполне достоверное объяснение того, как происходило формирование Кёкусинкай:

«В тот период сосай Ояма постоянно разъезжал, собирая деньги для строительства хомбу–додзё, и сам почти не бывал в додзё. Поэтому вместо него тренировки проводили сэмпаи.

Я думаю, что в то время в «Ояма–додзё» не было жестко фиксированного набора технических элементов, которые можно было бы назвать «Ояма–рю». Сам сосай Ояма изучал Сётокан–рю, Годзю–рю и другие стили каратэ и был скептически настроен по отношению к так называемому «сундомэ» — практике остановке ударов за несколько сантиметров до цели. Свое сомнение он формулировал так: «Разве можно познать настоящую силу, не нанося ударов»?…

Ояма шел не от теории, а от практики, методом проб. Сэмпаи, которые изучали различные школы каратэ, собирались в додзё Оямы со всей страны, привлеченные простой, ясной теорией сосая, выраженной в лозунге: «Не будешь бить — не поймешь»! В его зале сталкивались различные тренировочные методы и теории. Методом проб и ошибок и создавалась современная школа Кёкусин.

Если попытаться сформулировать характер тренировок в «Ояма–додзё» в тот период, то можно сказать, что они походили на ярмарку образцов. Дело в том, что в зале находились сэмпаи, которые занимались другими школами каратэ, боксом, дзюдо, кэндо, айкидо и различными направлениями рукопашного боя. Они использовали самые различные приемы: взяв захват, бросали противника наземь и удушали его с помощью приемов борьбы на земле, наносили удары головой, сжимали яички, хватали за горло, показывали финты уколом пальцами в глаза и т. д. Поэтому мы тренировались, воображая, что противник использует тот или иной стиль будо или рукопашного боя, представляя различные ситуации: что делать, если противник тебя хватает; как защищаться, если противник пытается провести удержание и т. д. Сейчас многие приходят в шок от так называемых боев без правил, от дзю–дзюцу семьи Грэйси, но мы уже в те времена проводили кумитэ без правил на ежедневных тренировках в «Ояма–додзё». Разбитые носы были самым обычным делом, ни одного дня без этого не проходило. Случалось, что ломались пальцы, в пах били так, что от пениса одна кожица оставалась, а яйца разлетались на куски, как гранат. Поэтому мы никогда не становились в стойку Нио — Буддийского стража врат, расставив ноги в стороны, и всегда сжимали бедра в стойке нэкоаси–дати, чтобы защитить пах.

Был у нас один человек, приехавший с Окинавы и занимавшийся традиционным каратэ. Он спарринговал в низкой стойке сико–дати. Сэмпаи же, которые подолгу прозанимались в «Ояма–додзё», использовали гораздо более высокие, мягкие и расслабленные позиции типа нэкоаси–дати. Естественно, что атаки окинавца не попадали в цель, и, наоборот, сэмпаи раз за разом сбивали его наземь. Ему никак не удавалось одолеть противника с помощью своего прямолинейного, жесткого каратэ, которое он практиковал ранее. Из-за чрезмерного напряжения, когда он пропускал удары противников, он чересчур сильно травмировался. В конце концов, окинавец решил, что такие приемы «не годятся для реального боя», и перешел на такое же мягкое каратэ, как и у сэмпаев, с использованием стойки нэкоаси–дати.

Такие вещи стали очевидны только после того, как стали проводить бои с контактом. У каждого есть своя специфическая техника, индивидуальность, но в этих условиях все люди, изучавшие разные школы каратэ, в итоге приходили к единому стилю — к скоростному мягкому стилю каратэ, стилю, в котором и атаки, и блоки выполняются по кругу. Я думаю, что самыми убедительными являются приемы, которые разработаны не на основе какой-то теории, а вынесены из практики контактного каратэ, когда опытным путем приходишь к выводу, что определенные движения рациональны.

Не вызывает сомнений, что бойцы в «Ояма–додзё» в ту пору были очень сильными. Смею это утверждать, потому что к нам не раз заглядывали додзё–ябури, часто приходили посоревноваться представители других школ, но, схватываясь с нашими бойцами уровня приблизительно 4 кю, все они бывали биты в пух и прах. Естественно, что я говорю только о додзё–ябури из числа юданся — обладателей черных поясов.

В то время в «Ояма–додзё» были пояса только четырех цветов: белого, зеленого, коричневого и черного. Для того чтобы подняться с белого до зеленого пояса обычному человеку требовался год, сильному — около полугода. Обладатель черного пояса стоял неизмеримо выше, чем в настоящее время, для нас он был существом, парящим над облаками. В то время сосай Ояма исповедовал принцип: «Пускай из десяти учеников останется один, но сильный», — и говорил нам: «Слабые ученики мне не нужны». Поэтому в прежние времена сэмпаи во время тренировок наставляли нас: «Либо ты изобьешь противника, либо он тебя», — а если кто-то из нас бывал бит, то говорили: «Тебя избили? Значит, ты плох»!