Божественный ветер

Как-то в середине ноября гарнизон Себу подарил дюжину бутылок сакэ пилотам корпуса специальных атак. Пилоты-камикадзэ воздерживались от выпивки, если существовала вероятность того, что им предстоит отправиться в полет. Однако поблизости не было замечено никаких вражеских соединений, поэтому я приказал доставить подарок в общежитие.

После ужина на командный пункт прибежал посыльный с сообщением, что меня приглашают на вечеринку. Лейтенанта Канно, который еще не залечил рану ноги, также пригласили, и его принесли на плечах несколько улыбающихся пилотов. Стол был завален множеством всяких деликатесов, сакэ лилось рекой. Для прифронтового района такая вечеринка была просто великолепной, и все мы прекрасно провели время.

Один пилот, который уже успел хорошо набраться, огорошил меня, когда подошел и спросил: «Когда я совершу специальную атаку? Почему вы до сих пор не отправили меня?»

Его вопрос подтолкнул вмешаться соседа: «Меня зачислили в корпус специальных атак, когда его только формировали, однако добровольцы, пришедшие позднее, уже сделали свое дело. Сколько мне придется еще ждать?»

Ответ на эти вопросы я должен был найти немедленно, и тут меня осенило. «Ты помнишь, как самый знаменитый из величайших японских воинов Масасигэ Кусу-ноки накануне своей последней битвы вызвал к себе своего сына-воина и приказал ему отправляться домой к матери? Рано или поздно настанет время каждого из нас. Специальные атаки самого различного характера будут продолжаться, пока не установится мир во всем мире. Поэтому, ребята, думайте о себе как о первых среди многих и не жалуйтесь, что вы отправляетесь на задание на пару дней позже кого-то другого».

Они кивнули, однако первый летчик все-таки заметил: «Да, я понимаю, что вы хотите сказать. Но я думаю, что все-таки лучше быть старшим Кусуноки».

Тема беседы сменилась, когда один из пилотов спросил: «А существует ли субординация согласно званиям в храме Ясукуни?»

Я ответил: «В храме Ясукуни нет никакой табели о рангах. Первенство полностью определяется временем прибытия».

«В таком случае я обойду вас, господин капитан 2 ранга, потому что вам предстоит послать в полет многих перед тем, как вылететь самому».

«А что мы сделаем с капитаном 2 ранга, когда он появится в Ясукуни?» — спросил кто-то.

«Давайте назначим его дежурным по кухне!» — За этим последовал взрыв хохота.

Немного позднее я решил покинуть вечеринку. Двое или трое пилотом вышли следом за мной, и тут же начали упрашивать выбрать их для специальных атак как можно скорее. Часть товарищей услышала их просьбы и принялась кричать: «Нечестно! Нечестно! Никаких любимчиков!» Эти странные слова затерялись в общих криках, но я не мог их забыть.

Новые пилоты, которые прибывали на замену отправившимся в полет, также горели желанием ринуться в бой. Нам не требовались какие-то специальные меры для подъема боевого духа. Но в Мабалакате, Себу и во всех других пунктах базирования камикадзэ новичкам следовало не только рассказать о важности их задачи, но и ознакомить их с расположением и состоянием наших авиабаз на Филиппинах. Обычно я читал эти лекции среди высоких кустов на краю аэродрома. Туда даже притащили большую грифельную доску. Однако иногда лекцию приходилось читать в плохо освещенном помещении казармы. И почти всегда их сопровождал рев моторов вражеских самолетов где-то в небе.

Многие пилоты корпуса специальных атак отправлялись в полет в тот же самый день, когда их зачисляли в корпус. Никто не мог предугадать, что произойдет завтра. Летчики внимательно изучали обстановку, задавали мне вопросы, которые выказывали их искреннюю заинтересованность. В их отношении к делу не было ни малейшего признака подавленности и сожаления. Они оставались по-прежнему веселыми и общительными, когда собиралась компания, и такими же старательными в работе. Они просто были людьми, которые старались выполнить свой долг.

На каждой лекции появлялись новые лица и пропадали старые. Инструктор и предмет лекции оставались прежними, но аудитория постоянно менялась. Поэтому я заметил одно лицо, которое мелькнуло несколько раз. Это был энсайн Ёносукэ Игути, которого перевели к нам в 201-ю авиагруппу из отрада специальных атак «Дзимму» Второго корпуса камикадзэ. Ранее он был штурманом авианосного пикировщика «Джуди», а теперь начал службу в Первом корпусе камикадзэ.

Каждый раз на моей лекции он устраивался в заднем ряду и старательно записывал все, что я рассказывал. Когда я кончал говорить и летчики начинали задавать вопросы, Игути неизменно находил, о чем спросить. Его многочисленные посещения и повышенное внимание не оставляли сомнений, что летчик желает быть в курсе всего и не собирается оставлять на волю случая ни малейшей детали.