Божество в камне

Анри повёл рукой, приглашая испанскую делегацию проследовать в резиденцию. Скрываясь в дверях замка, король Франции ещё раз поймал на себе заинтересованный взгляд юной инфанты и, незаметно усмехнувшись, догадался, с какой целью девушка прибыла ко двору.

Придворные потянулись во дворец лишь после того, как в Лувр вошла вся испанская делегация. Среди молодых дам, всё это время стоявших на крыльце, была и Мадлен.

Её обморок, случившийся на коронации, долго был темой для пересудов. Шептались, будто бедняжка не сумела справиться с эмоциями, увидев величие Наваррского. Кто-то едва не записал её в шпионку Католической лиги, расстроенную победой Анри. К счастью, были и те, кто объяснил обморок обычной духотой.

С момента возвращения Мадлен в столицу прошла всего пара недель. Этого хватило, чтобы царапины и синяки на её теле зажили, но память всё ешё хранила в себе боль и ужас от пыток, что постигли её в лапах инквизиции. Тревоги добавляло и отсутствие известий от Калеба. Его молчание изрядно пугало Мадлен. «Где он? Что с ним?» – постоянно думала она, но ответа на эти вопросы не находила. Селеста, знавшая, что Калеб отправился на поиски Мадлен, как могла успокаивала подругу. «Он скоро объявится, я уверена. Нужно просто подождать». Но в своих речах была неискренна. Где-то в глубине души мадемуазель Моро опасалась, что некромант попал в беду, но делиться этими предположениями с Мадлен, только что пережившей ужасы инквизиции, не собиралась.

С трудом вырвавшись из плена дурных воспоминаний, Мадлен не заметила, как толпа зашевелилась и внесла её обратно в стены Лувра. Повинуясь потоку, она вместе с остальными направилась в тронный зал. Мысли вновь попытались утянуть девушку в прошлое, но сейчас она сумела дать им решительный отпор. «Нет, я не желаю больше вспоминать о том дне. Ещё немного, и эти мысли сведут меня с ума. И тогда всё окончательно полетит в пропасть. Нужно взять себя в руки и двигаться дальше. То видение должно было предупредить меня о надвигающейся беде, а значит, у меня ещё есть шанс не допустить такого будущего». Размышляя, девушка не заметила, как толпа внесла её обратно в стены Лувра. Повинуясь потоку, Мадлен вместе с остальными направилась в тронный зал.

Когда гости и постоянные обитатели Лувра переместились в помещёние для приемов, король уже занял своё место на троне. Испанская делегация во главе с Филиппом II расположилась напротив.

– Я заметил, Ваше Величество, что место подле вас осталось свободным, – усмехнулся испанец. – Где же королева Маргарита?

Упоминание законной супруги не доставило Наваррскому удовольствия, но он постарался не выказать гостям своего негодования.

– Во Франции множество прекрасных замков, Маргарита давно облюбовала один из них и не покидает его. Я не смею настаивать на её переезде в Париж.

Филипп едва заметно ухмыльнулся, прекрасно зная истинную причину отсутствия королевы. На губах же его дочери заиграла довольная улыбка. Не смутившись этой реакции, Наваррский обратился к собравшимся. – Наши гости проделали долгий путь до столицы, и я хочу, чтобы они узнали, что такое французское гостеприимство. А потому в честь прибытия испанской делегации в Лувре состоится бал. Пусть всего на один вечер он перенесёт нас в Мадрид, чтобы наши гости почувствовали себя как дома.

– Это приятная новость, – с долей снисхождения заметил Филипп – Всем нам порой нужен праздник. Надеюсь, и наши дальнейшие переговоры пройдут под знаком мира.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил Анри, искусно делая вид, будто не замечает надменности испанского короля. – А сейчас, чтобы вы могли отдохнуть с дороги, для вас подготовили лучшие покои Лувра.

Анри перевёл взгляд на юную инфанту, стоявшую подле отца. Всё это время Анхела-Валенсия не спускала взгляда с Наваррского, её губы были растянуты в игривой лёгкой улыбке, а ресницы мило подрагивали при каждом слове короля.

– Ваше Высочество расположится в покоях, что ранее занимала королева Луиза, – проговорил Анри, – а девушки, что служили при ней фрейлинами, проследят, чтобы вы ни в чём не нуждались.

– Благодарю, мой король, – склонив голову, произнесла принцесса.

Короткая благодарность, произнесённая инфантой, заставила придворных тихо ахнуть.

Принцесса соседнего государства только что назвала своим королём монарха другой страны. В иной ситуации её слова могли бы вызвать скандал. Но, ко всеобщему удивлению, Филипп весьма благосклонно отреагировал на слова дочери, тем самым заставив всех задуматься, для чего на самом деле король Испании привёз принцессу в Париж.

Селеста, хорошо знавшая те интриги, что скрывали обычно дамские покои, нахмурилась и, хмыкнув, обернулась к Мадлен.

– Теперь ясно, зачем инфанта проделала столь долгий путь до Парижа.

– Боюсь, я не совсем понимаю тебя. О чём ты говоришь? – удивилась Мадлен.

Стоя в центре взволнованной толпы, мадемуазель Бланкар с интересом покосилась на задумчивую подругу.

Перейдя на едва различимый шёпот, Селеста произнесла: