Божество в камне

Калеб догадался, о чём думает Мадлен, ведь он и сам желал того же… Закружив девушку по залу, он вдруг быстро прижался к ней, оставив на губах мимолётный поцелуй. С восхищением глядя на Калеба, Мадлен удивлялась лёгкости его движений. Она не могла и подумать, что некромант, никогда не бывавший на светских приёмах, может так танцевать. Всем телом прижимаясь к его груди, Мадлен чувствовала жар, исходящий от него. Её не спасала даже плотная ткань платья. В эту минуту она желала, чтобы зал опустел и они с Калебом остались наедине. Но это было невозможно, и фрейлине приходилось мириться с десятками чужаков, кружащихся поблизости. А больше всего её волновал король. Несколько раз она ловила на себе его взгляд и боялась, что, не сдержав ревности, он может навредить Калебу. А потому, как только музыка стихла, Мадлен попросила некроманта:

– Давай уйдём отсюда.

Калеб не стал противиться. Взяв девушку за руку, он вывел её из зала, а после и из дворца.

Мадлен и Калеб покинули замок, отметив, что сделать это незаметно им помогло лишь чудо. Некромант, держа девушку за руку, долго плутал по улицам Парижа и, наконец, привёл фрейлину к стенам величественного собора Парижской Богоматери.

Поднеся палец к губам, юноша жестом попросил соблюдать тишину, а после повёл Мадлен следом за собой. Вскоре они ступили на балкон Нотр-Дама, откуда открывался вид на весь Париж.

– Как тебе местечко? – довольно поинтересовался Калеб.

– Просто удивительно… Я вижу отсюда весь город словно на ладони. – Облокотившись на парапет, девушка с восторгом осматривала ночной Париж.

– А эти ребята тебя не пугают? – усмехнувшись, Калеб кивнул на каменных гаргулий.

– Совсем нет.

– Правда? Я слышал легенды о том, будто бы они оживают по ночам.

– Не думаю, что это правда. – Взглянув на истуканов, Мадлен пожала плечами. А затем протянула руку и аккуратно коснулась пальцами каменного чудовища. В этот момент, обернувшись, она поймала на себе нежный взгляд некроманта.

– Находиться вдали от тебя с каждым днём становится всё тяжелее, – признался он, – Я провожу дни, скитаясь по окрестностям города и не зная, что происходит с тобой. Это трудно…

Мягко улыбнувшись, Мадлен приблизилась к Калебу и коснулась ладонью его щеки.

– Меня тоже терзает разлука с тобой, но я не могу сейчас покинуть Лувр, – ответила она. – Селеста в опасности: мы не знаем, что именно задумал Анри. Мне нужно быть там.

– Я знаю, – голос некроманта звучал обречённо.

Он с пониманием относился к словам девушки, но втайне надеялся, что вскоре она выберет его, а не двор.

Чтобы улизнуть от неприятной темы, Мадлен вспомнила, для чего они пришли сюда:

– Кажется, ты хотел что-то рассказать мне о культе.

– Да, точно… – встрепенулся Калеб. – Я давно думал о том, как же Абраксас выбирает жертв для ритуала. Не может быть так, чтобы убитых девушек ничего не связывало между собой.

– Ты что-то нашёл?

– Не совсем нашёл. Ты помнишь наш давний разговор о том, как культ выбирает себе жертв?

– Да, – кивнула Мадлен. – Я выдвинула теорию о том, что девушки, которые были убиты, происходили из семей, что однажды обращались за помощью к Абраксасу.

– Мне кажется, мы что-то упустили, – задумчиво произнёс Калеб. – Подумай сама, зачем древнему богу убивать тех, кто верит в него, кто его почитает?

– Я не знаю.

– Скорее всего, есть ещё какая-то причина. Вот только какая?

– Калеб, – обращаясь к некроманту, Мадлен вспомнила страшную картину из своего видения, – я знаю, кого культ выбрал последней жертвой. Эта Селеста.

– Селеста? Хм, неужели и её семья как-то связана с Абраксасом?

– Об этом мне неизвестно. Вернее, есть одно предположение. Она не верит мне, но я уверена, что Селеста – дочь почившего Генриха Валуа и его давней возлюбленной Марии Клевской. Много лет назад Екатерина Медичи, бабушка Селесты, обращалась за помощью к Абраксасу, моля о первенце. Но сделка тогда не состоялась. Вот всё, что я знаю.

– Подожди, – удивился Калеб. – Селеста – незаконнорождённая дочь короля?

– Бывшего короля.

– Так она может стать королевой Франции?!

– Нет, думаю это невозможно. Во-первых, у Франции уже есть король, который не допустит потери трона. Во-вторых, нет никаких письменных доказательств того, что Селеста – дочь Генриха Валуа. А в-третьих, трон Франции ещё никогда не принадлежал женщине.

– Хм, если бы Наваррский взял в жёны Селесту – дочь Генриха Валуа, это решило бы много проблем. Примирило две противоборствующие стороны: тех, кто всегда был на стороне рода Валуа, и тех, кто мечтал увидеть на престоле Бурбонов.

Эта в целом логичная мысль вдруг вызвала у Мадлен негодование. «Анри и Селеста… нет, невозможно. Даже думать об этом не желаю».

– Анри уже женат на женщине из рода Валуа, и это никак не помогает ему, скорее напротив, создаёт немало проблем.

Калеб пожал плечами. Дела государства и короны не сильно заботили его. И он поддерживал этот разговор больше из вежливости, чем из искреннего интереса.