Божьи люди. Мои духовные встречи

О нем см.: Жизнеописание старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Илариона. Составлено одним из его учеников. Калуга, 1897.

159

Иеросхимонах Иосиф (в миру Иван Ефимович Литовкин) родился 2 ноября 1837 года в с. Городице Старобельского уезда Харьковской губ. Сын благочестивых родителей. С детства любил посещать храм Божий и читать духовные книги. Рано лишился родителей. По совету схимонахини Алипии, подвижницы Борисовской женской пустыни, пришел в Оптину пустынь 1 марта 1861 года и был принят преподобным Амвросием. Отличался беспрекословным послушанием и скромностью. Пятьдесят лет прожил в “хибарке” старца Амвросия.

В 1872 году пострижен в монашество с именем Иосиф. Последние тридцать лет жизни преп. Амвросия Оптинского был его “правой рукой”. После кончины подвижника принял на себя руководство Шамординским монастырем. С 1894 по 1907 год был скитоначальником и духовником братии скита. Скончался 9 мая 1911 года.

О нем см.: В. В. Иеросхимонах Иосиф, старец Оптиной пустыни. Калуга, 1911; Нилус С. А. На берегу Божьей реки. Сергиев Посад, 1916.

160

Архимандрит Агапит. Жизнеописание в Бозе почившего Оптинского старца иеросхимонаха Амвросия. В 2–х ч. М., 1900.

161

Чехов Михаил Александрович (1891–1955) — актер, режиссер, племянник А. П. Чехова. С 1913 года — актер Московского Художественного театра, 1 студии МХТ, затем — 2–го МХТа. С 1924 по 1927 год — художественный руководитель 2–го МХТа. С 1928 года — в эмиграции.

162

Сохранились воспоминания самого М. А. Чехова о встрече с о. Нектарием, приведенные в книге И. М Концевича “Оптина пустынь и ее время”.

Рассказ актера Михаила Чехова

О своих поездках в Холмищи, где пребывал старец Нектарий, после своего изгнания из Оптиной пустыни, рассказывает Михаил Чехов. “Несмотря на слежку, установленную за ним, — говорит он, — до самой смерти старца посещали ученики, знавшие его еще в Оптиной пустыни, и не было ни одного несчастного случая с людьми, приезжавшими к нему. Дорога к нему шла через густые леса. От маленькой станции железной дороги до первой деревни было 25 верст. Крестьяне довозили посетителя до этой деревни и там, в одной из хат, держали его до темноты. Оставшиеся несколько верст пути проезжали уже ближе к ночи.

Попал и я к старцу, и вот как это случилось.

Русская поэтесса Н., находясь в общении с ним, сказала мне однажды, что во время ее последнего посещения старец увидел у нее мой портрет в роли Гамлета. Посмотрев на портрет, он сказал:

— Вижу проявление духа. Привези его ко мне.

Тогда же, благодаря Н., я впервые и узнал о существовании старца Нектария и, собравшись, поехал к нему.

Ночью поезд подошел к маленькой, темной станции, где уже ждали крестьянские розвальни, чуть прикрытые соломой и запряженные тощей, старенькой лошаденкой. Стояли жестокие морозы. Дорога была долгая и трудная. После пятичасового пути, уже на рассвете, в первой деревне меня ввели в избу и, до темноты, велели лежать на печи. В избу же старца я прибыл только к ночи и на следующее утро был принят им.

Он жил в маленькой комнатке за перегородкой. Не без волнения вошел я в комнату, ожидая его появления. Ко мне вышел монах в черном одеянии. Он был мал ростом и согнут в пояснице. Лица его я не мог разобрать сразу, уж очень вся фигура старца была пригнута к земле.

— Здравствуйте, Михаил Александрович, — сказал он, кланяясь мне.

Меня поразило обращение на “вы” и по отечеству.

Он сел, и я увидел светлые, радостные, голубые глаза, его реденькую, седую бородку и правильной формы нос. Видимо, о. Нектарий был красив во дни своей молодости. Прежде чем я успел понять, как мне следует держать себя, он весело улыбнулся и сказал:

— Да, много есть на свете, друг Гораций, что и во сне не снилось нашим мудрецам.

Затем, помолчав, прибавил: — Я ведь тоже приникаю к научности. Слежу за ней. А известно ли вам, Михаил Александрович, когда была представлена первая трагедия? — спросил он, лукаво глядя на меня.

Я должен был сознаться, что не знаю.

— Когда прародители наши, Адам и Ева, появились на сцене.

Он весело засмеялся и продолжал;

— Когда я был еще мальчиком, в деревню к нам заехал такой ловкий фокусник — ходит по канату, а сам шапку подкидывает да ловит…

Так занимал меня старец театральными разговорами. Он быстро снял с меня тот ненужный ему налет мистицизма, который я привез с собою. Он встал и, еле передвигая больными ногами, ушел за перегородку. Оттуда он вынес коробку с конфетами и положил одну из конфет мне в рот. Все, что приносили ему его посетители, он раздавал им же самим или угощал вновь приезжающих. Затем он сразу переменил тон и начал серьезный разговор со мной. Разговор имел личный характер. Окончив его, старец благословил меня и отпустил от себя, сказав, что позовет в другой раз вечером. После меня к нему вошли одни за другими еще несколько посетителей; когда стемнело, он опять послал за мной.

— Вы не беспокойтесь о вашей супруге, — сказал он вдруг, — она здорова, и дома у вас все благополучно.