Божьи пляски (СИ)

Клятвенно пообещав себе, что отольются крылатой парочке кошкины слезки, я успокоилась.

Если отвлечься от невинно пострадавшей пятой точки, то ехать оказалось интересно. Еще бы, я ведь за всю свою короткую жизнь никуда не выбиралась! Так что теперь с энтузиазмом принялась наверстывать упущенное: запихав поглубже страх, откинулась на Габриэля и любопытно сверкала глазюками по сторонам. А что, надо ведь все успеть разглядеть!

Мимо проносились деревья. Громадины-дубы чередовались с гибкими березками, кустистым орешником и много чем еще — названий большинства я не знала, а дергать спутников не хотелось. Порой приходилось пригибаться, чтобы не задеть макушкой низко нависшую ветку. Но зато вся эта раскидистая растительность бросала на дорогу тень, спасая путников от палящего летнего солнца.

Порой попадались небольшие полянки, сплошь усеянные яркими цветами, а пару раз мне удалось расслышать журчание ручья. Тело тут же требовательно напомнило о насущной необходимости вымыть его. Я, конечно, кошка, и воду не особо жалую, но и грязнулей ходить не собираюсь.

Наконец мне надоело молчать. И я стала задавать вопросы. Первым делом, естественно, затребовала развлекательно-познавательную лекцию на тему «Что такое шата, и с чем меня едят». Габриэль слегка удивился, но сопротивляться не стал и принялся за рассказ.

Повествование тягуче стекало с губ крылатого, и в определенный момент я, расслабленная мерным покачиванием, поймала себя на том, что чем меньше думаю о пугающей тьме, тем меньше ее чувствую. Хм… Так может, все не настолько и запущено?

Как выяснилось, манкие девушки с кошачьей сущностью давным-давно стали почти легендой. По крайней мере, в этих краях их (то есть нас) уже несколько столетий не водилось. А все потому, что когда-то соседней Экларией правила одна королева — ну настоящая стерва! Так вот, эта королева страдала манией величия еще сильней, чем наш Дианчик, и страстно мечтала быть самой красивой женщиной в своих владениях. На свою беду шаты в большинстве своем именно в Экларии и жили. Вот и стали хвостатые предметом охоты. В самом буквальном смысле этого слова.

Поговаривали, что шаты остались еще где-то на побережье, но сам Габриэль там не был, а чужим россказням верить не спешил. Поэтому-то он так и удивился, когда свалившаяся на него девица кошкой обернулась и со всех лап рванула удирать. Даже вдогонку броситься сразу не сообразил.

Потом спрашивать стал Габриэль, и мне пришлось рассказать ему с три короба правды, как я всю свою сознательную жизнь провела в Старинске и ни сном, ни духом не ведала, что являюсь диковинкой. Даже не знаю, поверил или нет. На миг взгляд ангела стал каким-то подозрительно глубоким (я даже забеспокоилась, вдруг он мысли читать умеет?), но потом он спокойно кивнул, и мы продолжили путь, как ни в чем не бывало.

А ведь правда, нигде не соврала! Только про богов умолчала.

Ехали мы до глубокой темноты. Когда на лес только начали опускаться сумерки, я попыталась привлечь внимание ангелов к какой-нибудь особенно живописной полянке, но рэй'тхи упрямо качал головой, и мы ехали дальше. Я шипела и с трудом сдерживалась, чтобы не попытаться-таки приложить коготок к его мрачной физиономии. Хотелось очень!

Наконец мы остановились. Габриэль спешился, окинул взглядом выбранное место и удовлетворенно хмыкнул. Так, кажется, не я одна здесь вижу в темноте!

В отличие от всех предыдущих, эта поляна была довольно широкая. Вот и чудно, разместимся с комфортом. Но самой большой радостью для меня стало наличие поблизости даже не ручейка — настоящего озера. Это ж я вымыться наконец смогу!

Преисполненная здорового энтузиазма, я соскользнула с седла и… со стоном плюхнулась на попу. После целого дня, проведенного в одном (и не сказать, чтобы уж очень удобном) положении, ноги затекли и слушаться не желали категорически.

Две пары темных глаз насмешливо уставились на меня. Ну что за невезение, а? Опять перед ними опозорилась.

Пришлось в срочном порядке исправлять положение и, кряхтя и пофыркивая, с трудом перетекать в вертикальное положение.

— Ничего, скоро привыкнешь, — утешил меня темнокрылый и принялся освобождать лошадей от упряжи.

Уставшие животные не возражали. Они вообще не обращали внимания на крылатого, с видимым удовольствием пощипывая сочную травку. Даже его черная зверюга выглядела довольно миролюбиво, так что я решилась осторожно коснуться блестящей гривы. Пальцы запутались в жестких волосках, и я не сдержала довольного мурлыканья. Жуткий он, конечно, но на ощупь приятный. Ладошка проскользила по массивной шее и переместилась на лоснящийся бок. Увлеченное пощипыванием травы животное не возражало.

— Осторожно, — предостерег Габриэль. Я вздрогнула и отдернула руку. Мало ли. — Он ушел из Града вместе со мной и чернел тоже со мной. Разве не чувствуешь?

Как интересно… Выходит, лошади у них какие-то особенные. Разумеется, я чувствовала тьму, но враждебности было меньше. Гораздо меньше, чем исходило от хозяина.