БОЖЬИ ВОЙНЫ

— Ее ранили, — выдавил он из себя. — И заразили. Привив…

— Что?

— Это… — слова застряли ему в горле. — Думаю, что… Что заразили ее гнилокровьем, вызванным магическим образом. Согласно Авиценне… Салернцы называют это sepsis… Синева берется от внутренних кровоизлияний. Ее кровь просачивается через жилы и образует тромбы… Это разносится по всему телу… Возникают гнойные очаги… У нее уже признаки гангренозного воспаления…

— Лекарство?

— От гнилокровья нет лекарства… Никто не знает лекарств против этого…

— Не говори так, черт возьми. Ты медик. Пробуй!

«Сначала горячка, — подумал Рейневан, ставая на колени. — Я должен снять горячку… Потом необходимо какое-то сильное противоядие… Что-то, что остановит заражение…»

Дрожащими пальцами он расстегнул пряжки сумки, вытряхнул содержимое, лихорадочно начал в нем рыться. С непреодолимым чувством собственного бессилия.

С растущей убежденностью, что ничего из того, что у него есть, не в состоянии вылечить Ютту, помочь ей или хотя бы облегчить ее страдания. Что ни к чему все его remedia conra malum[1102], ни к чему diacodia и electuaria, ни к чему sotira, antidota и panacea. Ни к чему artmisium, hypericum и serpillum, ни к чему pestwurz, чертополох и все остальные препараты, которые он таскает с собой в сумке.

«Амулеты, — подумал он, — амулеты Телесмы. Их осталось немного… Останавливающая кровотечение gemma rutila. Venim из лапис-лазури, помогающий при ядовитых укусах… Aquila, орлиный камень, очищающий кровь… Но все должны использоваться немедленно, а ее ранили несколько часов тому… Магическое гнилокровье развивается мгновенно… Но, может, всё-таки, какой-нибудь амулет подействует… Боже, сделай так, чтобы какой-нибудь подействовал…»

Амулеты не действовали. Были слишком слабы. У них не было шанса победить то, чем заразили Ютту.

Заклятия. Рейневан знал их несколько. Наклонившись, он проговаривал их по очереди, преодолевая растущую во рту сухость. Он совершал магические движения и знаки, с трудом овладевая дрожанием рук.

Заклятия не действовали. Рейневан поднял глаза и руки.

— Magna Mater… — пробормотал он. — Матерь богов… Ты, единственная, кто защищает и охраняет нас… Матерь Солнца, тело которой бело от молока звезд! Elementorum omnium domina[1103], Госпожа Творения, Кормилица Мира! Хранительница неба и моря, всех богов и сил, aeterne caritatis desideratissima filia, aeterne sapientiemater gratissima, sub umbra alarum tuarum protege nos[1104]. Дай мне, покорно прошу тебя, силу лечения, приносящего здоровье. Исцели ее, умоляю. Позволь ей жить.

Чудо не произошло.

Ютта начала захлебываться и плевать кровью, кровь также сильно пошла из ее носа. Он поднял и наклонил ей голову. И смотрел бессильно.

— Как… — чуть слышно заговорил Шарлей. — Как она…

— Истощением организма.

— Как долго…

— Очень.

— Рейневан… — Ютта внезапно схватила его за руку.

Ее полностью посиневшие пальцы уже не имели силы держать.

— Рейневан… — повторила она почти осознанно. — Я хочу… На солнце…

Все поспешили на помощь. Приподняли ее и вынесли из овина, уложили на постель, которую быстро симпровизировали из плащей. Солнца не было. Были низкие серо-оловянные тучи. У нее снова началось сильное кровотечение из носа, пропитанные кровью штанины свидетельствовали о кровотечении из пищеварительного тракта и детородных органов. Она начала биться в конвульсиях. Долго тряслась.

Все бессильно смотрели.

— Рейне… — Она выплюнула кровь. — Рейневан…

— Я здесь.

— Ты здесь… — Она взглянула почти осмысленно. — Здесь… Это хорошо…

Она с трудом нащупала его плечо. Потом ладонь. Ее пальцы и ногти были уже совсем черные. Ступни также.

— Пора… Монсегюр…

— Что ты говоришь? Ютта?

— Монсегюр… Продолжается… Endura и consolamentum… Я бы хотела услышать… голос оттуда…

Рейневан потряс головой, вопросительно посмотрел на друзей. Шарлей развел руками.

— Позволь, — сказал Самсон.

Он стал на колени возле Ютты, взял ее почерневшую ладонь.

— Benedisite, — сказал он тихо. — Benedisite, parsite nobis.

— Parcite nobis, — прошептала она в ответ. — Все грехи… Прошу простить…

— De Deu e de nos vos perdonatz, — промолвил Самсон. — E nos preguem Deu que les vos perdo[1105].

Ютта, казалось, хотела улыбнуться. Но пароксизм боли обезобразил ее синее лицо ужасной гримасой. Из носа и уголков рта потекла кровь. Кровь просачивалась уже сквозь все плащи, которыми она была укутана.

— Рейнмар. — Самсон встал. — Пора. Пусть это произойдет.

— Не понимаю.

— Прежде чем Ютта умрет, — великан приблизился, понизил голос, — она будет мучиться еще не менее десяти часов. Ты позволишь, чтобы она мучилась?

— Что ты говоришь? Я должен её… Самсон… Я врач! Я христианин!.. Бог запрещает… Закон Божий…