Божья кара

– Не знаю. Даша была девушка неглубокая, не обремененная излишним интеллектом, но красивая, нагловатая и очень хваткая. Видели бы вы ее мужей! Только диву даешься, как такие умные, образованные мужчины на таких пустоголовых вертихвосток клюют, – с возмущением заметила Анна Петровна. – Вот у меня дочка и красивая, и добрая, и два языка знает, университет закончила, а нормального мужика себе найти не может, все какое-то не пойми что попадается. А ей уже двадцать восемь, замуж надо идти, – присев на край ванны, поделилась женщина. – Вы вот тоже, как посмотрю, не замужем?

– Нет, – недовольно подтвердила Женя, которую замечание уборщицы, как ни странно, тоже задело за живое.

– Вот. А эти вертихвостки уже раз по пять были и каждый раз не с пустым карманом уходили.

– Да, – протянула Женя, – и почему хорошим людям не везет? – Но потом опомнилась и вернулась к вопросу, приведшему ее поздним воскресным вечером в чужую ванную. – Так как вы думаете, что с Дашей могло случиться?

– А бог ее знает? Может, развлечься решила от скуки? Поперлась в метро, там нос свесила с платформы да и бухнулась на рельсы, – без всякого сочувствия проговорила Анна Петровна. – Понимаете, не тем она была человеком, чтобы под поезд кидаться.

– Но свидетели говорят… – начала было Женя.

– Да что там эти свидетели. Что полиция скажет, то они и подпишут. Надо им очень по допросам бегать из-за чужой бабы.

– Значит, думаете, это был несчастный случай? – уточнила Женя.

– А что еще? Не из-за чего ей было под поезд кидаться. Знаете, как она жила?

Женя покачала головой.

– Встанет в двенадцать и в джакузи. Потом поест мюсли с грейпфрутом и в фитнес, если не лень, а лень, так к телику или по бутикам. Вечером, часов в восемь, перья почистит и в клуб или еще куда на вечеринку. И так каждый день. А то вдруг начнет по врачам бегать, то у нее остеопат первый друг, то она тайским массажем увлечется, то к психоаналитику бегает, то йогой как полоумная занимается, ноги на уши вешает, то иглоукалыванием. Мается, одним словом, от скуки. Чего такой под поезд кидаться?

Но Женю слова домработницы не убедили. Именно сейчас она впервые заинтересовалась по-настоящему, до щекотки в носу, отчего это совершенно разные, но успешные молодые женщины вдруг взяли моду публично уходить из жизни. Это вам не Васильева, с той все ясно. Она закоренелая сволочь, убийца, и ей место в тюрьме. А вот с Дашей, Ирой Коваленко и Аней Лосевой все было не так однозначно.

Именно с этой мыслью в голове Женя покинула шикарные апартаменты покойной.

– Сильвер, отстань! – сердито пискнула Женя, накрываясь с головой одеялом.

Но вредный попугай, как всегда, не послушался. Он продолжал топтаться на Жениной голове, постукивая по макушке клювом, и приговаривал: «Есть давай! Есть давай». Самое отвратительное заключалось в том, что Женя отлично помнила: вчера вечером она насыпала целую кормушку корма, так что на три дня должно было хватить.

– Господи! Ну что тебе надо, надоеда несчастный? – не выдержала наконец Женя попугайской пытки.

– Есть давай! – снова повторил Сильвер и перелетел на комод, где лежал Женин телефон, и только когда попугай раза три поклонился телефону, до нее наконец-то дошло.

Сперва она взглянула на часы, потом на другие часы, потом с полными ужаса глазами спрыгнула с дивана и, путаясь в одеяле, кинулась к дрожащему, словно в эпилептическом припадке, телефону. Грохнулась по дороге на пол, но успела в падении схватить мобильник, выпустить его, снова схватить. И конечно, опоздала с ответом.

– Тьфу, пропасть! – обиженно буркнула Женя, выпутываясь из одеяла. – Вот так всегда. – Она протерла глаза, провела по дисплею и окончательно проснулась. Восемь непринятых звонков от Труппа и еще пять с незнакомого номера, наверняка его секретарша звонила.

– Есть давай, – наставительно повторил Сильвер, ковыляя к ней по одеялу, и с любопытством заглянул в телефон.

– Главный звонил, – объяснила Женя. – Я обещала сегодня с утра, а именно в десять, очередной отчет представить, а сейчас уже двенадцать, – собираясь с мыслями, пожаловалась она. – Проспала.

– Кошмар! – покачал головой попугай и заковылял прочь.

– Вот то-то и оно. – Но мозг Жени уже проснулся окончательно, а потому она бесстрашно набрала номер шефа и, дождавшись ответа, произнесла тихим, придушенным голосом: – Тенгиз Карпович, это Потапова. Я на похоронах. Говорить не могу. У меня еще один труп.

– Что? Ты что, издеваешься? – как-то неправильно отреагировал шеф. – Какой еще Трупп?

– Не какой, а какая. Под поезд кинулась. Четыре замужества, вилла в Ницце, а она под поезд в метро! Я сейчас на поминки поеду, поговорю с ее подругами и прислугой, – выговаривала Женя начальству наставительным голосом, словно это самое начальство простых вещей не понимает и само не знает, чего хочет.

– Ну, Потапова, с тобой не соскучишься. Ты бы поучилась выражаться ясно и однозначно, чтобы людей не путать. Журналист! Не забудь про отчет. – И он отключился, а Женя сладко потянулась.