Божья кара

– А жена это слышала, поверила и потому вас сегодня на работу выгнала? – догадалась Женя.

– Вот именно, – стыдливо отворачиваясь от нее, согласился Трупп. – Теперь вот в кабинете прячусь, – как-то пронзительно жалобно вздохнул главред.

Женя с трудом подавила улыбку. Выглядел любитель походов налево весьма жалко. Ой, а ведь это, кажется, ее, Женькиных, рук дело! – сообразила вдруг она. Настя-то, похоже, вняла ее совету и настучала Маринкиному хахалю. Ой-ой-ой. Бедненький Тенгиз Карпович! Честное слово, она этого не хотела. Женьке стало стыдно за свое предательство и очень жаль побитого Труппа.

– Больно? – спросила она сочувственно.

– Еще бы. Как ни повернись, только хуже, – пожаловался шеф, страдальчески морщась. – Мне бы сейчас полежать, чайку горячего, компресс на голову.

– Вот что, – после минутного молчания проговорила Женя, – поезжайте ко мне. Вот ключи, меня до вечера не будет. Отлежитесь, а вечером домой поедете с женой мириться, только цветы и подарки не забудьте.

– А это удобно? – опасливо спросил покалеченный Трупп.

– Удобно. Я одна живу, с котом и попугаем. Надеюсь, они вас не обидят. Только вот ухаживать за собой самому придется. У меня в холодильнике суп остался, угощайтесь. Колбаса, сыр, чай. В общем, разберетесь. А отчет…

– Да пес с ним, с этим отчетом. Возьмите себе премию из этих денег тысяч двадцать, купите себе что-нибудь, а я поехал, – оживился Тенгиз Карпович, вылезая из-за стола. – Только как я в таком виде из кабинета выйду?

– Да. – Женя задумалась. – Может, велите Аде Львовне какое-то коротенькое совещание провести, посвященное трудовой дисциплине, все сотрудники у нее соберутся, а я вас выведу?

– Точно.

Когда Тенгиз Карпович благополучно отбыл к Евгении лечить телесные и душевные раны, сама Женя отправилась к себе в редакцию, уселась за свободный стол и попыталась собраться с мыслями. Но мысли в голову лезли какие-то отвлеченные, абстрактные, о смысле жизни, о судьбе и ее предначертаниях, о свободе выбора и прочих глупостях. Вот интересно, если бы она вчера не разыскивала Настю, чтобы поговорить с ней о Лосевой, а встретила ее, скажем, сегодня или завтра, когда Настя была бы уже не так несчастна, стала бы Женя рассказывать ей о Марине и Труппе, и стала бы Настя звонить Марининому парню? Возможно, что и нет. Но тогда Женя не пожалела бы Труппа, не дала шефу ключи от своей квартиры и не получила премию за «человеколюбие». А наоборот, могла бы получить нагоняй за неподготовленную передачу, за необеспеченную явку рядового капитана полиции на эфир и прочие мелкие недоработки. Вот и выходит, что ее, в общем-то, не очень благородный поступок повлек за собой сплошные выгоды, а разве это справедливо? Нет. Значит, по вселенскому закону равновесия ее должна ждать расплата за незаслуженную удачу. Женя передернулась от дурных предчувствий. А может, это компенсация за вчерашнюю пустую поездку в Белоостров? – попробовала как-то оправдаться она.

Нет. К сожалению, поездку в Белоостров совершенно пустой не назовешь. Самоварова она не нашла, но зато ее посетила другая идея. Раз у нотариуса появилось завещание, значит, кто-то его принес. А раз Лосева все свое имущество завещала Самоварову, то логично предположить, что он его и принес. Значит, нотариус его видела и, возможно, даже взяла у него номер телефона для связи. А это уже что-то. Правда, чтобы добыть эти сведения, придется опять подключать Ольгу, но что поделаешь, она сама заставила Женю расследовать самоубийства, и, кстати говоря, обещала всячески ей содействовать. Вот пусть и содействует, злорадно подумала Женя и тут же позвонила подруге, велев ей, именно велев, выудить у нотариуса телефон и описание Самоварова.

Ольга немного поворчала, но согласилась.