Божья коровка 2

Отложив готовые рисунки, он отправился на кухню, где доел сваренный вчера рассольник. Помыл посуду, надел рубашку, брюки и отправился гулять. День выдался на редкость ясный. Светило солнце, но не припекало, дышать было легко. Хлеставшие два дня ливни насытили атмосферу влагой, но она не уплотняла воздух, как перед дождем, а делала его свежим. Борис добрел до киоска «Союзпечать», где купил местные газеты — московские все разобрали, кроме «Правды». Еще купил журнал «Техника — молодежи». Его только-только завезли в киоск, иначе б не досталось. Довольный, Борис отправился к себе, где и засел за чтение. Газеты просто пролистал, а вот к журналу буквально прилип. Читать было безумно интересно. В июньском номере нашлась статья об американском проекте «Аполлон». В другой интересно писали о разведении китов. Очерки об абхазских неграх (офигеть!) и о добыче нефти. Борис увлекся так, что едва не прозевал время выдвигаться. Подхватившись, он надел костюм, взял рисунки и бутылку коньяка. Поместив их в сумку из джинсовой ткани — ее он сшил сам, — вышел из квартиры. Заглянул в знакомый гастроном, прикупил конфет и пошел к трамвайной остановке…

Его рисунки вызвали восторг. Павел Леонидович хохотал, Тамара Николаевна смеялась, демонстрируя симпатичные ямочки на щеках, Сергей улыбался, лишь Светлана поначалу дулась, но затем и она подключилась к общему веселью. Подобного здесь не дарили, по крайней мере — семье Сергея.

— В рамочку вставлю и на кафедре повешу, — сказал Павел Леонидович, любуясь своим шаржем. — Пусть завидуют. Никому такого не рисуют! И студентам покажу: пусть знают, что ждет тех, кто не знает уголовного права. Угодил, Борис. У тебя талант! Я ничего подобного не видел.

— И я, — подтвердила Тамара Николаевна. — В школу отнесу подругам показать.

— А вот я видел, — хмыкнул Сергей. — Борис на заставе боевые листки рисовал. Не такие, как этот, — он потряс рисунком, — но ребятам очень нравились.

— Не удивлен, — сообщил Павел Леонидович. — А сейчас прошу всех за стол. Тамара постаралась, — он плотоядно потер руки.

Посидели, выпили, поболтали. Борису вручили подарок — транзисторный приемник «Спидола-10». Целых 10 транзисторов! На его робкое замечание, что подарок чересчур дорогой[7], Павел Леонидович лишь рукой махнул:

— Ерунда! Не бедствуем. Мы тебе более обязаны — ты нам сына сохранил.

После ужина Сергей попросил сестру подать гитару — натерев культю, он ходил на костылях. Инструмент вручил Борису.

— Спой! Что-нибудь новенькое, а то мой репертуар всем надоел.

— Да, да, — поддержала Тамара Николаевна. — У тебя, Борис, душевно получается.

Что на него нашло, Борис не мог сказать, наверное, выпитый коньяк сказался. Не стоило этого петь, тем более, при девочке-подростке. Но он взял гитару, подстроил струны и начал:

На горе, на горушке стоит колоколенка,
А с нее по полюшку лупит пулемет,
И лежит на полюшке сапогами к солнышку
С растакой-то матерью наш геройский взвод.
Мы землицу лапаем скуренными пальцами,
Пули, как воробушки, плещутся в пыли…
Митрия Горохова да сержанта Мохова
Эти вот воробушки взяли да нашли…

Борис не заметил, как благодушное выражение слетело с лица отца Сергея, а сам он подался вперед.

Я к своей винтовочке крепко штык прилаживал,
За сапог засовывал старенький наган.
"Славу" третьей степени да медаль отважную
С левой клал сторонушки глубоко в карман…
А на колоколенке сукин кот занервничал,
Стал меня выцеливать, чтоб наверняка.
Да, видать, сориночка, малая песчиночка
В глаз попала лютому — дрогнула рука…
Горочки-пригорочки, башни-колоколенки…
Что кому назначено? Чей теперь черед?
Рана не зажитая, память неубитая —
Солнышко, да полюшко, да геройский взвод…

Борис умолк и поразился наступившей в комнате тишине. Он поднял голову. По щекам отца Сергея слезы прочертили влажные дорожки.

— Павел Леонидович?!

— Не обращай внимания, — Щербаченя-старший вытер лицо ладонью. — Просто вспомнилось. Мы вот точно так лежали, только этот сукин кот бил не с колоколенки, а с водонапорной башни. Полвзвода положил, пока наш танк не подъехал и сковырнул его снарядом. Там меня и ранило.

— Ты не рассказывал, пап! — удивился Сергей.