Божья коровка 2

Бориса стали узнавать на улице и в транспорте, люди подходили, заводили разговор. Про соседей речи нет, тот же генерал Мезин в день выхода передачи в эфир пришел поделиться впечатлениями, захватив с собой жену и дочь. Пришлось срочно накрывать на стол. Ольга поначалу куксилась, но потом и ее проняли славословия. Ее ведь тоже показали в передаче, так что часть комплиментов перепало журналистке и невесте главного героя. Ольга расцвела и радушно говорила даже с дочкой генерала. Веселились от души. Пили, ели, пели песни. Тон в концерте задавал, естественно, Борис. То ли пел он очень громко, то ли в доме разузнали, где живет герой, только гости в их квартиру поплыли косяком. В СССР терзаниями типа «Ведь неловко завалиться к незнакомым людям!» не страдали. Мужики несли с собой бутылки, женщины — закуску, вроде палки колбасы, конфет и фруктов — все, что в СССР считалось дефицитом. Люди жили здесь не бедные, потому могли себе позволить. И, конечно, все желали выпить с замечательным соседом.

Как Борис ни отбивался, уверяя, что совсем не пьет, ничего не вышло: к трем часам поплыл. Ольга оттащила его в спальню, где сгрузила на кровать. Как она там дальше отбивалась от гостей, Борис не видел. Он продрых до сумерек и проснулся с дикой головною болью. Ольга заглянула в спальню и, узнав об этом, принесла ему таблетку анальгина и стакан воды.

— Папа мне звонил, — сообщила, забирая опустевшую посуду. — Похвалил, сказал, что ты просто молодец. Что такого выступления в стране еще никто не видел. Я ответила, что это мы с тобой его придумали. Он сказал, что нас теперь завалят приглашениями, — Ольга засмеялась, а потом вздохнула: — Мама тоже нас смотрела и теперь желает познакомиться с тобой. Ты согласен?

— Ну, а ты? — спросил Борис, припомнив, что слыхал от Ольги о ее мамаше.

— Не решила, — сообщила Ольга. — Откровенно говоря, не слишком хочется. Но ведь мать…

— Вот когда решишь, тогда и скажешь, — предложил Борис, у которого сама попытка говорить пробуждала головную боль. — Как там наши гости, разошлись?

— Да, — сказала Ольга. — Все, что принесли с собой, выпили и съели, — она засмеялась. — Про тебя забыли, говорили больше о своем. Разошлись довольные. Я посуду прибрала, помыла, навела порядок в зале и на кухне.

— Умница, — сказал Борис. — Настоящая жена!

Ольга улыбнулась и, склонившись, чмокнула Бориса в губы.

— Перегаром от тебя разит, — сморщилась, вздохнув. — До сих пор ты так не напивался.

— Все бывает в первый раз, — сообщил он покаянно.

— Хорошо бы, чтоб в последний, — наставительно сказала Ольга и ушла с пустым стаканом.

На следующий день их поздравляли в редакции «Известий» — сотрудники газеты тоже посмотрели телепередачу. Хорошо, что сидеть там весь рабочий день парочке не требовалось, не то б замучили. В сотый раз услышать, какой ты молодец, — это даже статую достанет. Борис взял Ольгу под руку и увел из здания на Пушкинской площади. Благо творческим сотрудникам Ковалевой и Коровке разрешали посещать редакцию лишь когда они сами пожелают. И не только им одним. Тот же Аграновский мог не появляться месяцами, и никто ему прогулы не писал.[63]