Божья Матерь в кровавых снегах

«…Но потом, с приходом красных, что-то случилось то ли с иконой, то ли с нашей жизнью, — печально заговорила она после паузы. — Все пошло вперекос, будто течение жизни повернулось в другую сторону. Вскоре после замужества заболела и умерла моя средняя сестра. Потом младшая вышла замуж, родила мальчика и тоже умерла, оставив сироту. И мама, вместо самой младшей в первом доме, передала икону мне, старшей дочери. Вера, сказала мне мама, пусть Божия Матерь оберегает тебя, присматривает за тобой, за твоим домом. Жизнь у меня, как и у сестер, получилась не очень складная. Моего первого мужа Степана „русские увезли“, как у нас говорят, и сгинул он сразу после революции бесследно. Шаманом он был, вот люди и попросили его узнать судьбу новой власти. Он пошаманил и сказал: „Слышу, вижу, идет Огонь, который спалит красных!..“

Вот за эти слова и поплатился он своими земными днями. За то, что пророчил красной власти недолгий век. От него у меня двое старших детей осталось — да теперь они уже самостоятельные, почти взрослые. Всего-то от первого дома было трое детей. Один, Константином окрестили, во младенчестве умер».

Замолчала, закончила свой рассказ хозяйка дома. И, вздохнув тяжело, взглянула на древнюю икону. Может быть, в эту минуту, вспоминая своих преждевременно ушедших сестер, она про себя молилась Божьей Матери, чтобы Та была более благосклонна к ее дому и семейству…

ГЛАВА VIII

Слушая историю о Божьей Матери, Белый то ли впал в забытье, то ли погрузился в сон. Очнувшись, размышлял о своем прошлом и будущем, долго молчал, потом тихим голосом обратился к хозяйке дома:

— Вас ведь, как я понял, Верой Саввичной зовут?

Она непроизвольным движением платка прикрыла лоб, глянула в его сторону через головку младенца и негромко ответила:

— Да, верно, по-русски будет так.

— Что, есть второе имя?

— Да, еще Матерью Детей зовут. — Помолчала, потом добавила: — Так зовет мой муж, Отец Детей.

Белый задал новый вопрос:

— А имена-то у вас русские?

— Так ведь нас крестили русские попы.

— А-а, да.

— Помню, каждое лето приезжал поп…

— Это до прихода красных? — уточнил он.

— Да, в царское время. Поп крестил младенцев, что за зиму пришли на эту землю. А потом взрослые вставали перед иконой, крестились и говорили непонятные слова на русском языке. Мне слышалось так: «Осподи, по-мило-о-ой!» Уже потом, когда стала старше, узнала, что означают эти слова. А тогда мы, малые дети, побаивались батюшки-попа. Он был с бородой, весь в длинных волосах, в черных одеждах. Мы прятались за постелями, уложенными вдоль нар в доме. И все же любопытство брало вверх — высовывались из своих укрытий, подсматривали, что же делает поп. А наиболее озорные ребятишки еще и подсмеивались, если смешинка попадала в рот. Вот так навещал нас батюшка каждое лето…

Белый молча слушал.

В дом вошел Отец Детей. Вместе с ним с улицы нахлынула свежесть весеннего утра с запахом распускающихся почек и тающего снега.

Сели завтракать.

Белый сказал, обращаясь к хозяину:

— Поправлюсь и уйду.

Хозяин отхлебнул чай из блюдца и издал неопределенный звук:

— Хм-м…

Белый помолчал, потом добавил:

— Незваный гость — я все понимаю…

Хозяин чуть улыбнулся уголками губ и, упреждая невеселые мысли-рассуждения гостя, успокоил его:

— Про это дело не беспокойся — не мы тебя кормим-поим…

— А кто же?

Хозяин кивнул в сторону неба:

— Наш Верховный Отец.

— Каким образом?

Хозяин удивился наивному непониманию простейших истин, но виду не показал, а терпеливо начал растолковывать:

— Он пошлет в мои сети-невода лишнюю рыбку, на мои стрелы-пули — лишнюю птицу и лишнего зверя, в мое стадо — лишнего оленя. Для гостя, а ты у нас гость. Он прибавит мне немного удачи во всех делах. Он высоко сидит — далеко видит…

Женщина дополнила слова мужа:

— Все видит, все знает.

— Хороший Отец, — улыбнулся гость.

— Хороший-хороший, — согласился хозяин.

— Да, все может, — подтвердила женщина.

— Ему спасибо! — поблагодарил гость.

Хозяева молча переглянулись. И гость по их выражению понял, что он поступил совершенно правильно, выразив благодарность не им, а Отцу в небесах.

Все удовлетворенно замолчали — и гость, и хозяева. Все они, очевидно, думали об одном и том же — о том, кто наделяет удачей, кто оберегает дом, кто плетет-нашептывает долгую и счастливую жизнь… Потом гость, видя, что хозяева ни о чем его не расспрашивают (у них это не принято), сам рассказал о своих дорогах-путях, слегка кивнув в сторону, куда направлялся: — Иду на север.

Хозяин выдержал нужную в таких случаях паузу, потом деликатно, из приличия, осведомился:

— Далеко ли?

— Да уж неблизко. С севера поверну на запад, дойду до Финляндии. Оттуда перееду в Скандинавию. А там уж доберусь до Европы…

— Дорогу знаешь?

— Дорогу-то найду. Здесь люди подскажут, а там уже места знакомые.

— Кто у тебя там, в этой… как ее?..

— В Европе-то?

— Да-да.

— Семья должна быть…

— Аа-а…

Хозяин долго молчал, размышляя над услышанным, потом сказал гостю:

— Сейчас далеко не уйдешь.

— Знаю.

— Потому как распутица.

— Распутица не вечная.

— Летом далеко тоже не уйдешь.

— Да догадываюсь.

— Много озер и рек, много воды.

— Лето тоже не вечное.