Божий Дом

Мы с Потсом обедали, глядя, как Толстяк уминает пищу. Чак, дежурный на сегодня, был вызван, чтобы принять первого нового пациента. Все о чем Потс мог говорить, это о том, как он должен был вдарить по Желтому Человеку стероидами и как же он хочет к Отису, своему псу. Я теперь был скорее смущен, нежели испуган, озадачен версией Толстяка о заботе и предоставлении медицинских услуг. К нам присоединились три терна из северного крыла шестого отделения. Ранта, у которого был такой же, как у Потса вид, выстрелянного из пушки, поддерживали Глотай Мою Пыль Эдди и Гипер-Хупер.[33] Чак видел Ранта ранним утром и рассказал мне о том, насколько тот был перепуган: «Старик, он бегал с большой огромной бутылкой валиума и каждые несколько минут глотал по таблетке». Гарольд «Рант» Рантский был моим другом все четыре года ЛМИ. Коренастый продукт двух успешных психоаналитиков, Ранта, казалось, заанализировали и, хотя он был не глупее остальных в классе, он всегда был пристыженным и тихим, слабым, пассивным, не умеющим шутить, но смеющимся чужим шуткам. У Ранта были серьезные проблемы с сексуальностью. В общаге он жил вместе с наиболее сексуально активным парнем в классе, который иногда разрешал Ранту подглядывать в замочную скважину на вытворяемое им, что привело Ранта к двухмерному сексу из журналов и фильмов. После долгих проб и ошибок, незадолго до начала интернатуры у него завязались отношения с интеллектуалкой-поэтессой Джун. Ее стихи были асексуальными, бесчувственными, безжизненными…

Рант казался выжатым. Его усы свисали. Он сел, достал пузырек, положил таблетку на свой гамбургер и проглотил его. Когда я просил, что это была за таблетка, он ответил:

— Валиум. Витамин В. Я в жизни так не боялся!

— Ты что, дежурил?

— Не-а. Дежурю сегодня. Хупер был вчера.

Я спросил Хупера о его дежурстве и у него появился такой же блеск в глазах, как тогда, в Местной Забегаловке, когда Жемчужина рассказал байку о тайной аутопсии; он хихикнул и сказал:

— Отлично, просто отлично. Двое умерли. Одна семья согласилась на аутопсию. Видел с утра своими глазами. Потрясающе!

— Тебе помогает валиум? — спросил у Ранта Потс.

— Я становлюсь несколько сонным, но в остальном непробиваемым. Я назначаю его всем пациентам.

— Что ты делаешь? — поразился я. Ты всем даешь валиум?

— Почему бы и нет. Им очень страшно от мысли, что я их док. Кстати, Потс, спасибо тебе за перевод Желтого Человека, — ядовито сказал Рант. — Превосходно!

— Прости, — пробормотал Потс. — Я должен был дать ему роидов. Судороги прекратились?

— Пока нет.

Мой пейджер затрезвонил, и, перед возвращением в свое отделение, я спросил Глотай Мою Пыль, как у него дела.

— Как дела? По сравнению с Калифорнией — полное говно.

Когда сестрички Рокитанского опять потребовали меня для отчета, я почувствовал себя лучше. Их слуховые аппараты повернуты на максимальную громкость, они потребовали свежих результатов от «доктора их брата». Я чувствовал себя хозяином положения, чувствовал, что я мог что-то сделать. Они ловили каждое мое слово. Когда мой пейджер опять зазвонил, они извинились, сказали, что понимают, что у меня есть более важные дела, и, оставив их, я отправился в свою первую амбулаторию, чувствуя себя превосходно. Когда я вошел в лифт, люди смотрели на меня, пытались прочесть мое имя на халате, знали, что я — док. Я гордился своим стетоскопом, кровью на рукаве. Толстяк просто перегорел. Быть доком здорово. Ты можешь помочь людям. Они верят в тебя. Ты не можешь их подвести. Мистер Рокитанский поправится.

Самоуверенный, пребывающий в иллюзорном мире, где мозг мистера Рокитанского восстанавливается, я явился в амбулаторию. Мы с Чаком вели амбулаторию в один и тот же день недели и стояли рядом, пока нам объясняли, что делать. Мы будем работать совсем, как участковые терапевты, но только бесплатно. У каждого из нас был кабинет, где мы будем вести прием раз в две недели.[34] Убедительным аргументом была табличка на двери и визитки:

РОЙ Г. БАШ, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ, АМБУЛАТОРИЯ, БОЖИЙ ДОМ.