Божии дворяне

            Ветераны Фиванского легиона, воодушевленные примером ненасильственного, но оттого не менее решительного сопротивления богоборческой власти, проявленного их доблестным легатом, предпочли умереть, как он, но не принести жертву римским богам, в которых они больше не верили. Даже произведенная над легионом децимация – казнь каждого десятого – не оказала на уцелевших легионеров, охваченных жаждой мученического подвига, никакого воздействия. Все 6 666[69] легионеров – пожалуй, самое дисциплинированное подразделение в истории римской армии – блестящей грудой сложили оружие к ногам тирана и бестрепетно подставили свои шеи мечам палачей. Тогда разъяренный Максимиан отдал жестокий приказ вырезать весь легион, как жертву своим богам. Так, по крайней мере, говорится в житии Святого мученика Маврикия.

            Жертвенная гибель Фиванского легиона во имя Христианской веры потрясла весь языческий мир и подготовила приход к власти Святого Равноапостольного Царя Константина Великого, превратившего Римскую империю в Христианскую державу.

            Во время битвы у Мульвийского моста через Тибр у врат Рима, в которой языческий император Максенций был разбит Константином Великим, последний держал в руке «копье Лонгина», которое, со времен коллективного мученичества фиванских легионеров, стали именовать также «копьем  Святого Маврикия».. Исход битвы определил, кто отныне будет править Римом, и привел к объявлению Христианства официальной религией Римской империи. Хотя сам Константин Великий, почитавший бога Солнца и считавший источником своих побед «Высшее Божество» (Summa Divinitas) - что, впрочем, вовсе не мешало ему вмешиваться в церковные споры между христианскими иерархами о Троичности Божества! - окрестился лишь на смертном одре[70] и воспользовался тайной силой Святого копья для того, чтобы подчинить новую религию и ее адептов своим собственным честолюбивым планам, направленным на то, чтобы сохранить воинственный дух Ромула даже под личиной обновленного Христианством преображенного Рима. Облаченный в порфиру, под которой был скрыт наконечник Святого копья, Император, провозглашенный придворными льстецами «тринадцатым апостолом», в качестве «внешнего епископа» провозгласил перед отцами Церкви, собравшимися на Никейском соборе, догмат о Троичности Божества. При основании Нового Рима – Константинополя – Константин Великий, по древнеримскому обычаю, обходя границы будущей столицы, держал перед собой Святое копье и утверждал при этом, что «идет по стопам Того, Кого видит идущим перед собой».

            Несмотря на то, что позднейшие восточно-римские православные Императоры считали Святого Равноапостольного Царя Константина принадлежащим исключительно собственной, «византийской», истории, его авторитет во всем христианском мире, в том числе и на Западе, был столь велик, что западные крестоносцы-«латиняне», захватившие Константинополь в ходе злополучного для Восточной империи IV Крестового похода, в числе прочих христианских святынь (в частности, двух обломков Святого Истинного Креста, голгофских гвоздей, туники и тернового венца Спасителя, Честной главы Святого Предтечи и Крестителя Господня Иоанна и др.)[71] вывезли оттуда и порфировую гробницу Императора Константина Великого, хранящуюся с тех пор в Ватикане[72].

            Позднее «копье Лонгина-Маврикия» на протяжении столетий постепенного упадка Римской империи играло немаловажную роль в отражении набегов северных и восточных варваров, а также в их обращении в христианство и союзников римского дела.

            Этим копьем владел Феодосий – последний великий Император единого Рима, в 385 г. усмиривший с его помощью опустошавших имперские земли остготов. Готский король Аларих, принявший христианство и взявший Рим в 410 г., в качестве контрибуции потребовал передать ему, между прочим, и Святое копье. От Алариха «копье Лонгина-Маврикия» перешло к «последнему римлянину» Аэцию – полководцу Императора Валентиниана, а от Аэция – к вестготскому королю Теодориху, объединившему, при помощи «копья Лонгина-Маврикия», под своими знаменами германцев и галло-римлян, остановивших нашествие орд гуннского вождя Аттилы в битве на Каталаунских полях в 452 г.[73]