Божий гнев

С одной стороны, он старался расположить к себе королеву, постепенно и осторожно унижая в ее глазах мужа и возвышая ее самое; с другой, готов был действовать на короля через свою жену, зная его слабость к ней.

Однако все эти начатые интриги пока не имели особенного успеха. Королева слушала его, охотно принимала, пользовалась его услугами, но была слишком умна, чтоб не заметить его фальши и не вникнуть в его интриги.

Король, не так хорошо знавший людей, уступчивый, легко забывавший обиду — терпел подканцлера, но питал к нему инстинктивное отвращение и не допускал его до сближения с собой, что бесило Радзеевского, так как он знал снисходительность Яна Казимира к другим.

Чем больше он навязывался, тем более резкий отпор давал ему Ян Казимир.

Жена терпела его, и ради домашнего спокойствия многое спускала ему, но слишком хорошо узнала его, чтоб думать, что может быть когда-нибудь счастлива с ним. Теперь было очевидно, что он рассчитывал только на ее состояние, как при двух первых женитьбах.

Приятелей, на которых он мог бы положиться, было у него немного, — зато привлекаемых кубком и столом веселых товарищей он находил везде и пользовался ими.

VI

Между тем приближалась весна.

Стржембош, собираясь отправиться в хоругвь, хотел непременно проститься с Бианкой, но до нее трудно было теперь добраться, так как мать усиленно оберегала ее.

Несколько дней ходил он к доминиканцам, поджидал ее на Дороге, а встретиться с нею не мог. Подстерегая у дома, он даже в окне ничего не видел, кроме старой Бертони; но недаром же он жил при дворе, среди своевольной молодежи, на глазах довольно снисходительного короля.

Однажды утром, помогая королю одеваться, он сболтнул, что старуха Бертони очень беспокоится и волнуется, не удостоит ли наияснейший пан чести вспомнить о ней по какому-нибудь поводу-

Король, бывший в дурном настроении духа, проворчал:

— А тебе какое дело?

Наступило молчание. Стржембош не посмел ответить, но Ян Казимир думал о старой знакомой. Теперь у него не было никого, кто бы приносил ему известия от подканцлерши. Итальянку нельзя было употребить для этого, но она могла добыть сведения через кого-нибудь, завести отошения с женской прислугой.

Одевшись, король с нахмуренным лицом обратился к Стржембошу.

— Побывай же у старухи и скажи, чтобы зашла вечером. Дызме только того и надо было.

Бросив все, он побежал на рынок. На этот раз ему так повезло, что он сразу встретился с возвращавшейся из костела Бианкой. Девушка крайне изумилась, видя, что он осмеливается провожать ее по лестнице наверх. Старуха компаньонка тщетно пыталась прогнать его.

— Я послан королем, — отвечал Стржембош, — оттого и иду смело.

На лестницу поднимались очень медленно. Стржембош то и дело останавливался, девушка не торопилась, старуха в конце концов отстала от них, и не могла не только перегнать, но и догнать. Но вверху отворились двери — смех на лестнице раздавался слишком неосторожно, — Бертони взглянула вниз и принялась кричать и браниться.

Стржембош поклонился.

— Хорошо же встречают королевского посла! Я послан к ней от самого короля!

— Лжешь! — гневно крикнула Бертони.

— Говорю сущую правду.

Тем временем Дызма поднялся за Бианкой наверх, но старуха прежде всего позаботилась увести дочь и запереть ее на замок, а затем уже вернулась к нему.

— Наказание Божие с этим нахалом! — сказала она. — Неужели королю некого больше послать?

— Разумеется, к услугам наияснейшего пана имеются десятки людей, кроме меня, — ответил Стржембош, — но, как видите, король покровительствует мне и моей любви, оттого и посылает меня.

Бертони закусила губы.

— Ну, исправляй свое посольство, мне некогда ждать, — сказала она сухо.

— Наияснейший пан приказал мне передать, чтобы пани сегодня вечером зашла в замок, но не обращалась бы ни к кому, кроме меня, а я ее провожу.

Лицо старухи потемнело от гнева; она проворчала что-то, но так невнятно, что Стржембош мог только угадать проклятие. Но ничего не ответила. Он ждал.

— Какой же будет ответ? — спросил он, наконец. Похорохорившись еще несколько времени, Бертони с пренебрежительной миной обратилась к нему.

— Приду, — сказала она, — но, сударь, не думай и не воображай что, хотя король тебе покровительствует, я позволю тебе сблизиться с моей дочкой. Не раз ты это слышал от меня.

— Да, — отвечал Стржембош, — слышал, слышу и буду слышать, но — не верю.

Он хотел продолжать, но взбешенная итальянка бросилась к дверям и ушла, замкнув их за собой. Дызма, подождав немного, должен был уйти.

Вечером король сам спросил об итальянке; Стржембош привел ее. Ян Казимир встретил ее с озабоченным видом.

— Видишь, — сказал он ей, — собираюсь на великую войну. Раз нужно покончить с этим негодным хлопством, то при помощи Божией сделаем это, не откладывая. Скоро выступаем.

Он раза два прошелся по комнате.

— Есть у тебя знакомые среди женской прислуги подканцлерши? — спросил он, остановившись перед старухой.

— Ха! Старая блажь-то еще не выветрилась! — ответила Бертони.

Король нахмурился.