Божия коровка

Э.: Оля, она ходила в Общество анонимных алкоголиков, а до этого ее не менее элегантный муж на ответственной работе вытаскивал жену с официальных приемов буквально на горбу. А ей было хорошо и она плевала на всех.

О.: Ой. И как она выкарабкалась?

Э.: В один прекрасный момент она посмотрела в зеркало и сказала: «Н., у тебя все плохо». Поговорила с мужем, объяснилась с детьми, занималась в группе. Когда здоровье наладилось, нашла себе занятие в торговле недвижимостью.

О.: Я в обмороке. Никогда бы не подумала. Ей надо орден давать. Потому что обычное поведение алкоголика: «Да, я был пьян. Да, я ловил чертей. Да, мне поставили три капельницы. Но зачем вы мне об этом напоминаете — это бесчеловечно!».

Э.: Смотря как и что напоминать. Н., конечно, старается избегать ситуаций и компаний, где много пьют. Чтобы не напоминало. Но это, как ты понимаешь, ее правильный выбор.

О.: Большинство алкоголиков не успевают дойти до зеркала и до объяснения с семьей. Они просто теряют семью и опускаются на дно.

Э.: Оля… Понимаешь… Это его проблемы. Лично. Его, а не его семьи, не его нерадивой секретарши и не плохой страны, где всегда и все идет не так.

О.: Чем механизм алкоголизма отличается от механизма наркомании? Я тебя не просто так спрашиваю, ты ведь именно с наркоманами работал в Париже.

Э.: Механизмы похожи, но эффект разный. Наркотики дают эйфорическое состояние, которое очень трудно чем-то заместить и компенсировать.

О.: Это реклама наркотиков?

Э.: Это ужас наркотиков. Как говорят некоторые специалисты, физиологическую зависимость снять можно, ментальную тягу к нахождениям в иных беспредельных мирах — очень трудно.

О.: Хоть одна хорошая новость. Старинный российский грех все-таки лучше новомодной зависимости. А вывод у меня такой — рано или поздно алкоголику придется сказать: «Дорогой, мы уже насмотрелись на тебя в состоянии измененного сознания. Мы пытались прятать от тебя бутылку, уговаривать, стыдить и умолять. Мы утомились и решили пустить тебя в свободное плавание».

Э.: Наверное. Потому что часто бывает, что человек не пьет, потому что жены боится, а не потому, что понял свою беду.

О.: Ага, и как только жена уехала в гости к маме, он сразу в ларек. Словом, Эдуард, я поняла. Сам, сам и только сам.

Э.: Почти так. Сам, но при поддержке близких.

14. Закончим это разом

Иногда я слышу или читаю в прессе: «Он был обычным мальчиком, веселым и компанейским, он собирался летом в лагерь, ничто не предвещало». Ох, как глупо это звучит для того, кто знает, как это бывает.

Утром того дня, когда я решила умереть, я тоже была веселой и сама не могла предположить, что случится вечером. Я любила человека, который заполнил собой весь мир. Он был солнцем и дождем, деревом и листьями на нем, он был мелком и рукой девочки, которая рисует на асфальте, его рост и объем можно было легко измерить, но я бродила по нему часами и не достигала границ… Много лет, пока наконец он не обратил на меня внимание. Это был невероятный сладкий бред — нравиться ему. Поэтому утро того дня, когда я решила себя убить, было радостным. Мне предстояло сходить к телефону-автомату и договориться о свидании.

От дачи телефонного автомата было метров триста. Я набрала номер и сказала:

— Это я.

— Кто?

— Я, Оля.

— Оля, как дела?

— Хорошо. Мы увидимся?

— Ннуууу… Я подумал… Не стоит нам начинать. Это ни к чему.

Я была неопытная, я не знала, что это бесполезно, поэтому закричала:

— Нет! Нет! Не надо, пожалуйста! Не надо! Я все объясню! Не надо так со мной!

Он сказал:

— Мне неприятно это слышать. — И повесил трубку.

Я вышла из будки и отправилась в обратный путь, который занял несколько секунд. Я открыла дверь и села на диван. Проблема была не в том, что я не видела предметов вокруг, я не видела своей дальнейшей жизни. Впереди не было ничего. Вообще. Сбоку, сзади, сверху и снизу тоже. Исчезли солнце и дождь, дерево и листья на нем, мелок и девочка, запахи, звуки, счастье и будущее… Это оказалось разрывающе больно, и я поняла, что не готова терпеть эту боль. Я не хотела умереть, я хотела, чтобы мне не было больно. Я взяла пачку димедрола и запила ее литром водки. Вкуса водки я не чувствовала. Со времени телефонного разговора прошло минут семь. Еще через три минуты ко мне случайно заглянула соседка и подруга. Она увидела меня, пустую бутылку и успела спросить: «Что? Кто?». Я успела ответить именем своего возлюбленного.

Надо отдать ей должное, сообразила она быстро. И следующие три часа вливала и выливала из меня воду. Не очень-то это было красиво, поверьте, но в середине ночи стало ясно, что операция удалась. Она уложила меня в постель и ушла к себе домой. Разразилась ужасная гроза. Я представляла себе, что я не я, а героиня какого-то драматического литературного произведения. И отрывок должен звучать так. «Она лежала в темноте, слушала раскаты грома и шум потоков воды. Она думала: „Ведь должен же быть какой-то выход?“. Но выхода не было».

…Как я снова училась жить — другая история.