Божьим промыслом

«Экселенц. Ваш знакомец, коего вы мне указали, рад был встрече со мною. И сказал, что желает и вас повидать. Посему жду вас у меня после вечерней службы».

А время как раз шло к вечерней службе. А значит…

– Гюнтер!

Слуга тотчас появился из-за двери.

– Зови сюда Хенрика. А сам давай ужин. И побыстрее.

Слуга, уже привыкший к столь скорым переменам в намерениях господина, и говорить ничего не стал. Ужин – так ужин. Он ушёл, а вскоре пришёл и оруженосец.

– Господин генерал, звали?

Волков протянул ему бумагу.

– Сами отнесите это письмо в казармы. Передайте его полковнику Брюнхвальду и скажите, чтобы тот поутру отправил его в Вильбург. Чтобы отправил с самым верным человеком. Письмо это секретное.

– Всё сделаю, – обещал Хенрик.

* * *

Барон хотел, чтобы его выход из дома был тайным, потому решил идти пешком. Взял он с собой лишь Максимилиана и фон Готта, оба были люди сильные и умелые, захватили они с собой и пистолеты. Но не на силу и на оружие рассчитывал Волков. Сначала он выслал верхом трёх людей во главе с фон Флюгеном. Просто прокатиться. И, если удастся, выявить слежку. Если кто и следил за ним, то в темноте разобрать, кто проехал мимо, не смог бы – все всадники были в плащах и капюшонах – а значит, увязался бы за ними. Сам же Волков со своей охраной вышел следом. И без приключений добрался до Гончарного переулка.

Дверь ему открыли, едва он захотел постучать, то был сам Сыч, видно, ждал у двери.

– Наш друг уже наверху, экселенц.

Ламме впустил гостей и запер дверь.

– Ну и как он тебе? – спросил барон, отдавая ему плащ.

– Злобен, – коротко резюмировал он и провёл всех в свою комнатушку.

Филипп Топперт на вид был человеком простым. Скорее напоминал кузнеца или гончара, что ещё не выкупил статуса мастера. По его неброской одежде и представить было нельзя, что этот человек имеет лавку на рынке и несколько складов. А когда Волков вошёл, он встал и низко поклонился ему:

– Для меня большая честь знакомство с вами.

– Вы знаете меня? – спросил барон, протягивая торговцу руку.

– Конечно, – отвечал Топперт, с почтением пожимая её. – Они так бахвалятся своим ван дер Пильсом, что противно слушать. А тут вдруг нашёлся кто-то, кто утёр ему нос.

– Они? Это вы про местных еретиков?

– Про них, про них, господин генерал, – кивал купец. – Как они радовались, когда он побил вашего маршала!

– Прошу вас, господа, садитесь, – предложил Фриц Ламме, указывая на стулья возле стола. – Вот вино, сыр.

– Сильно радовались? – спросил барон, усаживаясь.

– Праздник устроили, когда сюда дошла весть о том, что он победил, – подтвердил Топперт. – Уже думали, куда его селить будут, когда он возьмёт город. Думали, что ему подарят.

– Да не вышло у подлецов, – продолжил рассказ Фриц Ламме, разливая вино в стаканы.

– Не вышло, не вышло, – кивал горожанин, – этот их ван дер Пильс так и застрял там, к городу так и не пошёл, а потом и вовсе увёл своих ублюдков к себе на север. То-то наши еретики печалились. Ах, как они злились. И многие знают, что задержали его вы, господин генерал. Уж и не знаю, как у вас то вышло.

– Промыслом Божьим, – отвечал Волков, поднимая свой стакан, – одним лишь промыслом Божьим, и за то давайте выпьем.

Все выпили, стали закусывать кусками сыра, ели все с одного блюда, и барон ел, и никакой разницы промеж них не было. В комнатушке горела одна неяркая лампа, было прохладно, так как Сыч не топил печь, экономил, наверное. Но Волков пришёл сюда не сыр есть.

– Расскажите мне, любезный Топперт, что происходит в городе?

– А что же вас интересует, господин генерал?

– Всё. Всё, любезный господин Топперт; в первую очередь – чем живёт этот город и кто тут главный.

– Ну, чем живёт, вы и без меня видели. Торговля идёт бойкая, лодки и баржи у пристаней в очереди стоят, чтобы выгрузиться и погрузиться. С востока, из Эксонии, с тамошних рудников, по реке приплывает серебро; с юга, из Ребенрее, – зерно, шерсть-сырец, хмель, овёс, ячмень и прочее; с севера, будь он проклят, товары. Железо, плуги, крашеное сукно. Стекло. Оружие. Да всего и не перечислить. Народец в город прибывает и прибывает со всех концов. Оттого и дороговизна тут у нас такая. Людишки и свободные приходят, и беглые крепостные. Город почти никого из беглых не выдаёт. Плевать он хотел на всех сеньоров, кроме некоторых, что близко живут.

– Да, вижу, что торговля тут идёт, что серебра тут много. Ну а кто в городе заправляет? – спрашивает генерал. – Кто здесь первый нобиль?

Горожанин чуть задумывается и потом отвечает:

– Я уж и не скажу, кто тут у нас первый. Знатных торговых домов тут много… Пожалуй, первые из них, что приходят на ум… буду называть по влиянию – дом Баасов: первые землевладельцы города, держат в руках всю торговлю льном, просом, лошадьми торгуют. Не брезгуют давать деньги в рост. Банкиры, менялы.

– Конечно же, еретики? – уточнил Волков.

– Конечно же… – продолжал Топперт. – Дальше – дом Камерфегенов: лошади, перевозки, причалы, склады. Торговля всякая. Опять же деньги в рост.

– Тоже еретики?