БП. Между прошлым и будущим. Книга 2

Вместе с тем, в книге приводятся сюжеты из обыденной жизни автора, которые можно было бы назвать занимательными, если бы за ними не стояла судьба нашего современника, прошедшего схожими путями… — решение покинуть страну и связанные с этим коллизии, вживание в условия нового, — этому посвящен первый раздел книги «Я вспоминаю». Хотя и последующие ее разделы основаны на памяти — не обязательно о происходившем с самим автором, но на его глазах, в силу служебных отношений или информированности.

А вот история с участием автора — он сумел записать на магнитофон выступление Эльдара Рязанова на Пленуме Союза кинематографистов в декабре 80 года, текст резкого полемического выступления режиссера, боровшегося с партийными чиновниками за выпуск на экран его сатирической картины «Гараж», вскоре появился в «Новом Русском Слове» — его Головской вывез из страны и передал его для публикации в эмигрантскую газету.

Не менее знаменательно описана и судьба фильма Кончаловского «История Аси Клячиной…», — где рассказывается о том, что с фильмом зрители смогли познакомиться лишь 20 лет спустя…

Отдельно в этом разделе книги стоит рассказ о том, как автор исследовал достоверность легенды о подарке Сталиным Рузвельту фильма «Волга-Волга». Читатель «Панорамы» может помнить публиковавшиеся в ней выдержки из рассказа Головского о смерти Мэрилин Монро, чья жизнь и смерть остаются и по сей день окруженными таинственными обстоятельствами. Продолжая эту тему, Головской приводит и анализирует сенсационные сведения, появившиеся в русском варианте журнала «Плэйбой», о том, что ФСБ передала США «Дело» актрисы, разрабатываемое КГБ, — из которого следует, что она, по инициативе Лубянки, тайно провела 8 дней в СССР; и там же — о ее связи с неким советским разведчиком «Вадимом».

Последующие разделы книги включают в себя эссе «О литературе — серьезно», рецензии, фельетоны и публицистику, эти тексты во многом не теряют своей злободневности и сегодня, спустя годы после их первой публикации.

А вот раздел с рассказами Головского — о них нужно говорить особо — их, без натяжки, можно назвать «художественной прозой», при том, что, в ряде случаев, в их основе лежат действительные события, участником которых оказался сам автор. Хотя этот дар легко угадывается и в его эссе, вошедших в сборник, и в его публикациях в периодических изданиях.

Остается только пожалеть, что рассказам уделено в книге столь малое место. Завершая эти заметки, я храню надежду, что в недалеком будущем мы сможем открыть новый сборник Валерия, полностью посвященный его художественной прозе — и совсем не обязательно это будут короткие рассказы: Головскому вполне по силам жанр повести, а то и романа. Почему бы не предположить, что он уже работает над ним, — ему не занимать ни житейского опыта, ни писательского таланта.

* * *

Новая книга Валерия, естественно, как бы встроила себя в ряд ей предшествующих, на первых ее страницах приведены отзывы о них, в том числе и мой, что лестно. Вот бы, пригодилось бы что-нибудь и из этого текста для следующей его книги, которая, я знаю, не за горами — Валерий всегда «при деле», ему есть что вспомнить, что сказать читателю.

В своем авторском предисловии Валерий говорит «многое осталось в прошлом, стало частью истории…», и, как бы между прочим, замечает, что сам он не вполне уверен в подборе части отобранных им текстов, опубликованных до того в разные годы. Головской дает возможность судить об этом самим читателям, а у книги их будет немало, — чему порукой выпустившее её издательство «Чайка», сотрудники которого отличаются отменным вкусом — их книги на прилавках не залеживаются.

Итак, продолжая тему…

Часть 2-я Хроники Давида Гая

«Вопросы крови — самые сложные вопросы в мире!..

…Как причудливо тасуется колода!»

М.Булгаков

Я как-то вдруг обнаружил, что отзываться в прессе на новые книги или на постановки спектаклей не чужих мне людей (на других просто не достает времени, что порой искренне жаль), не менее увлекательно, чем писать нечто «свое». Хотя, понятно почему: ради отзыва откладываешь это свое и знакомишься с содержанием творения духовно близкого тебе человека, с его героями — и вместе с ними проживаешь еще одну жизнь. Или — несколько…

Так произошло с книгой Давида Гая, переданной мне им из Нью-Йорка с оказией. На этой книге я, кажется, установил персональный рекорд скорочтения: семьсот сорок с лишним страниц за четыре дня. Хотя, почему «с лишним» — нет там лишних страниц, все они ложатся одна к одной. Совсем не значит это, что читал я наспех, бегло перелистывая страницы, напротив, — нередко возвращался к предыдущим…