БП. Между прошлым и будущим. Книга 2

А еще — замечательный гость нашей редакции раввин Меир Кахане, основатель «Лиги защиты евреев»: в «Правде» безымянные «обозреватели» его иначе не называли как «бесноватый раввин», «сионистский фанатик» и «фашист». В публикации текст нашей с ним беседы я назвал «Неистовый Кахане»: «неистовый», потому что это его лозунг «Отпусти народ мой» собирал людные демонстрации перед театрами, где выступали советские артисты. И у дверей советского посольства в Вашингтоне — там бывала стрельба по окнам. А возле здания ООН и у дверей нью-йоркского представительства «Аэрофлота» взрывались бомбы.

И ведь стали выпускать! Конечно, не только потому, но и потому тоже… Он же призывал и требовал изгонять из Израиля «нелояльных арабов»… Трудно сказать, кто его больше ненавидел — гэбешники или ФБР. В предисловии к публикации нашей беседы я писал: «Где-то в диверсионной школе КГБ или в лагере палестинских террористов для него лелеют убийцу…». Не люблю быть провидцем, но это случилось — его застрелил средь бела дня на улице Нью-Йорка палестинский араб.

Не вместился в этот сборник и текст, носивший заголовок «Самый печальный фильм Стивена Спилберга» — о том, как создавалась картина «Список Шиндлера».

Нет здесь и беседы нашей с художником Львом Морозом, моим предшественником на самой первой «американской» работе, её пересказ занимал в «Панораме» два полных разворота, копии этих страниц я сохраняю — придет и им время.

Оказались неумышленно «за бортом» и записи наших разговоров с замечательным актером и моим добрым товарищем — вот уже сколько лет — Олегом Видовым. Главу «Жители волшебного мира» без них не могу я считать завершенной, вот и берегу их тексты к публикации — придет день, выйдут и они…

Или вот — период, когда содержание моих еженедельных выступлений на американо-русском телевидении публиковалось в своей колонке «Панорамы» (было тогда в Америке такое — не «русско-американское», но именно «американское» телевидение — с десятиминуткой на русском языке: там у меня была своя передача). Темы были разные — на злобу дня: о реформе программы «велфера», о несправедливости правительственной программы «предпочтений» при поступлении в вузы негров, о смене и о «не смене» президентов — у нас в Штатах, и там. Разное было…

Но и Федосеев, Анатолий Павлович. «Замечаете? — спросил бы я его сегодня, — догадки и прогнозы ваши сбывались почти с математической точностью — одно за другим. Даже про самолет сознались: знали — сбивали пассажирский… Только не стало уже и вас».

Кашпировский — успешно завершив выступления в Штатах, «подарил» по финансовой своей неопытности немалые заработанные годами гонорары нью-йоркским жуликам, — о чем рассказывал мне, сам удивляясь. Выдержал Анатолий Михайлович и кампанию, развернутую в российской прессе с «разоблачениями» его методов врачевания. Сейчас успешен по-прежнему и даже собирается провести сеанс чудесных исцелений болящих и страждущих из космоса.

Гарик Каспаров. Повторно утвердившись в качестве чемпиона мира (впрочем, собственно, неожиданного мало), он стал еще и одним из ведущих лидеров демократических сил России. Рассказывают легенды — о том, как, наняв самолет, вывозил он на нем из Баку, вспыхнувшего пожаром смертельной вражды, армянские семьи. А сейчас недолгий, спровоцированный арест — такой Каспаров… Но и такое время.

Книги — вышли и разошлись… Кому-то досталось прочесть — и потом, в лучшем случае, книга «пошла по рукам» друзей, знакомых, или же оказалась на полке, куда не каждый день заглядываешь. Это — если не забыли вернуть… В худшем — оказалась она в коробке в чулане, а коробка постепенно пустела, освобождая место новым, которые скоро тоже станут обузой. И всё — жизнь книги кончилась.

Немногие книги остаются в библиотеках. Но ведь они были! — и ими зачитывались, передавая из рук в руки. Несправедливо это — с таким ощущением писались заметки в газеты о прочитанном. Пусть о них память сохраняется хоть таким образом.

И теперь — о печальном. Приведу здесь только тех, кого я мог бы назвать соавторами первых трёх глав и чьи имена не упомянуты в 4-й главе этой книги.

Ушли за эти годы из жизни мои собеседники:

Семенов Юлиан — Юлик, как называли его друзья…

Виктор Платонович Некрасов — ну, не получается назвать его без отчества, как других, в этом скорбном ряду.

Аксенов Василий — ушел и ты следом за ними, прервав свою писательскую биографию, составившую золотой фонд современной российской прозы — как несправедливы все эти кончины, оборвавшие на полпути жизни её творцов!

Не стало Эфраима Севелы, непоседы и неисчерпаемого рассказчика — его я успел навестить в Москве дважды и в последний раз — совсем незадолго до кончины, что было уже и тогда очевидно…

Нет и Миши Козакова — кому-то теперь досталась «довлатовская» трубка, подаренная ему мной когда-то?..

И нет Риммы Казаковой — «… далёкому и бесконечно близкому», — написала она на титульной страничке только что вышедшего тогда сборника новых стихов в 2006 г. А теперь — кто измерит расстояние, нас разделившее?