БП. Между прошлым и будущим. Книга 2

Я этого не понимал, я всегда считал это неправильным. И я даже поднимал этот вопрос несколько раз. Человек захотел эмигрировать, и сразу начались против него, против его близких какие-то шаги, желание как-то их запугать.

С этим тезисом Арбатова мы не могли не согласиться — сами проходили все это. Но вот с остальным…

— Я все же хочу понять вашу мысль точнее: вы, стало быть, не считаете, что существовала политическая база, которая обуславливала решение людей выехать из России? Вами названы две причины: антисемитизм и экономика. Верно?

— Пожалуй, и политическая, да… — не стал спорить Арбатов.

— А эти, названные вами две причины, — они и сегодня остаются действующими?

— Ну, антисемитизма государственного, по-моему, уже не существует. А такой, какой существует сегодня, — он в какой-то мере есть почти во всех странах: организации вроде «Памяти» есть и в Германии, и в Америке. В моральном же плане это совсем иное, нежели государственный антисемитизм. Но и при этом, мне кажется, бытового антисемитизма все-таки стало меньше.

Судьба играет человеком…

— А вы еврей?

Молодец Баскин, спросил-таки!

— Наполовину, — вполне спокойно ответил Арбатов. — У меня отец еврей.

— А на себе вы чувствовали антисемитизм? — впился Баскин взглядом в собеседника.

— Конечно, чувствовал! Может быть, без этого передо мной более широкие пути были бы… Хотя я ни на что большее и не претендовал. Даже сейчас, когда возникли немалые для этого возможности. Я никогда не хотел для себя политической карьеры. А в общем, — ощущал не раз на себе эти вещи… Но, видите, вот — они не так уж мне мешали.

— Поскольку мы заговорили о вас персонально — а как складывалась ваша биография до того, как вы стали директором Института США и Канады? — этот вопрос, наверное, звучал бы уместнее при начале нашей беседы. Но так уж случилось, что подошли мы к нему только сейчас, в контексте изложения весьма необычной для России судьбы человека с еврейской кровью…

— Окончил я Институт международных отношений, поскольку был инвалидом Отечественной войны, естественно, они меня приняли. В войну же командовал батареей «катюш». Потом работал, пока тяжело не заболел. Правда, все время повышали меня, даже звание капитана получил. В 44-м демобилизовали — тогда я поступил в институт. А потом, при распределении, даже назначения не получил — у меня, в добавление ко всему, отец сидел. Ему, правда, повезло: не очень долго сидел — год всего, выпустили «за отсутствием состава преступления».

— А кем он был?

— В последние годы жизни — на не очень большой работе по хозяйственной части: начальником строительной конторы Министерства лесного хозяйства. До войны же работал во Внешторге, и жили мы в Германии. Потом он был заместителем директора Библиотеки имени Ленина по административной части.

Образования настоящего отец не имел, был из очень простой рабочей семьи. Вступил в партию в 18 лет, участвовал в гражданской войне. А меня вот просто не распределили, хотя я лучше всех учился на курсе, был участником войны… Так что я чувствовал на себе антисемитизм. Потом пошел работать в Издательство иностранной литературы и, в общем, теперь я думаю, что это было к лучшему.

Читал столько, что за всю последующую жизнь не прочел. Был на журналистской работе — в «Вопросах философии», в «Новом времени», короткое время — в «Коммунисте», в «Проблемах мира и социализма». И вот в «Новом времени» я случайно познакомился с человеком, членом редколлегии, который сыграл в моей жизни важную роль. Это был Куусинен, и он показал мне, что такое политика.

Куусинен… Что мы сегодня о нем помним? Активный деятель международного коммунистического движения, с 1904 года в партии (тогда — социал-демократов), сподвижник Ленина, руководил в 1918 году попыткой большевистского переворота в Финляндии. Секретарь исполкома Коминтерна, с 1940 года и на протяжении 17 лет председатель Верховного Совета ублюдочной, придуманной Сталиным, Карело-Финской республики. Секретарь ЦК, заслуживший четыре ордена Ленина.

А еще что? Какие еще заслуги были у старого партийца? Вот, оказывается, вывел в люди нашего собеседника: в «Проблемы мира и социализма» запросто не устроишься.

— Редакция журнала находилась, кажется, в Праге? — спросил я Арбатова.

— Да. Два с половиной года я там проработал…

— И каким же образом Куусинен повлиял на вашу карьеру? — продолжал любопытствовать я.

— Он был членом редколлегии в «Новом времени» и, видимо, ему понравились мои статьи — я довольно много печатался, когда работал там. Вот он и пригласил меня на какие-то работы, которые ему поручали… Он тогда не был еще секретарем ЦК, это потом его быстро продвинули, после попытки свержения Хрущева: он собирал членов ЦК на Пленум, потом выступил против сталинистов.

— Выходит, у вас был солидный протеже.