БП (СИ)

– Командир, ты барышню успокаивал, потом как заревешь дурным голосом и одним прыжком к немцу кинулся. На него прыгнул, нож в руке, штаны ему с одного маха распластал, вторым замахом собрался ему это…ну… его мужское дело отмахнуть, да тут мы с Митяем подоспели, да сразу и не оттащить было. Рычишь, как медведь, глаза кровью налитые, а силищи в тебе – вдвоем еле справились.

Так, понятно, почему ганс испуганный по самое-самое… Ну, это тебе только начало разговора. Сейчас отдышусь и продолжим…

Я вернулся к повозке, – Мария Егоровна, простите, что напугал… Обещаю, такое больше не повторится, во всяком случае в Вашем присутствии…

– Денис… Анатольевич, неужели Вы могли в самом деле с ним что-то сделать? Он же пленный…

Громкое покашливание Михалыча привлекло внимание.

– Командир, надо обоз уводить, не ровен час энтих искать будут.

– Так, собирайте все оружие, патроны, немецкую сбрую, грузите на одну лошадь. Михалыч, оставляешь Митяя со мной с двумя лошадьми, сам уходишь с обозом. Дозорного вперед пошлешь, чтобы больше не было сюрпризов. Быстро не гоните, мы с Митяем поговорим с гансом, если что прикроем с тыла. Минут через пять – десять вас нагоним.

– Добро, командир.

Я подошел к медсестричке, которая уже немного успокоилась и теперь осматривала раненых.

– Мария Егоровна, вы сейчас отправляйтесь, с вами поедут трое моих бойцов. Я минут через десять догоню.

Она испуганно схватила меня за рукав.

– Денис Анатольевич, я боюсь! А если еще германцы появятся?

– Теперь бояться не надо. С вами едут мои казаки…

– Может быть, мы подождем?

Ох, и напугали девочку… Ничего, и за это ответишь, горячий тевтонский парень!

– Хорошо, только все-таки надо отъехать метров на двести отсюда… Михалыч, – обращаюсь уже к своему заму, – отойдете на двести метров и ждете нас. Мы – быстро…

Так, теперь займемся герром лейтенантом. А что это он у нас такой испуганный? Личико бледное, глазки круглые… и, наверное, не такие бесстыжие, как до этого, когда ты тут со своими «порезвиться» хотел. Говоришь, пленный, под конвенцию подпадаешь?

Не сдержался, пнул по ребрам… И еще разок… И еще… Для взаимопонимания…

Хорошо, что немецкий немного знаю:

– Своим предложением сестре милосердия, которая является некомбатантом, ты вычеркнул себя из списка военнопленных. Поэтому у тебя есть только один выход: ответить на мои вопросы четко, быстро и правдиво. Чтобы избежать лишних мучений. Кто вы такие и что вам здесь нужно?

Так, проникся парень, а как иначе, если нож снова там, куда я с самого начала прицелился?

– Сколько вас и где вы находитесь? Какое вооружение? Какие задачи поставлены?

Понятненько, штурмовая группа немцев порезвиться приехала. Интуристы, блин! Около тридцати кавалеристов, четверо легкораненых. Сидят на хуторе, а где этот хутор? А на карте показать? Хорошая у немца карта. А не врешь? А если ножом посильнее надавить?

Нет, визжим, слюни пускаем и, наверное, не врем. По глазам вижу. Он сейчас готов рассказать все, что помнит и знает, начиная с детского садика. Лишь бы нож отодвинулся хотя бы на сантиметр. Так, вооружение – только стрелковка, пулеметы не таскаем, это есть хорошо.

– Что с хозяевами хутора?

Ага, хутор брошенный. Хозяева смотались подальше от германского орднунга. И правильно сделали…

– Слушай, «ганс»… Ты – не Ганс? Ты – Карл? Хрен редьки не больше. Ты женат? Да? Отлично! Так вот, Карл, если мы придем в твой фатерлянд и у тебя на глазах будем по очереди насиловать твою жену, – тебе это понравится? Нет? Так какого … вы здесь такое устраиваете?! Ладно…

Допрос прервался из-за топота копыт по дороге. К нам подскакал Гриня:

– Командир, тут это… Короче, барышня просила передать, что она очень просит тебя, чтобы ты раненого немца с собой взял. Мол, он раненый, пленный…

Ну вот как воевать в таких условиях?!

– Ох, блин… Добро, грузите его вьюком на лошадь и пошли…

Пока мы общались с «интуристом», Маша привела в порядок раненых и при нашем появлении поспешила оказывать помощь немцу, которого положили рядом с последней телегой. И пока она делала перевязку, я стоял рядом и смотрел на немца. Смотрел, поигрывая ножом в руках. А думал совсем о другом, точнее, о ДРУГОЙ. После этого случая не хочется совершенно оставлять ее в госпитале. Они ведь тоже ездят за ранеными…

После перевязки немца, еще ошалелого после всего случившегося, положили в повозку, и мы тронулись. Впереди дозором скакали Гриня с Михалычем. Я, как несведущий в лошадях, сидел рядом с медсестрой на первой телеге, которой правил Андрей, сзади тыловым дозором шел Митька, за возниц на остальных телегах были легкораненые. Мы проехали километра три, когда сзади раздался свист. Обернувшись, я увидел подъезжающего Митяя.

– Командир, там с немцем чегой-то делается. Воет, бьется по телеге, как юродивый…

– Колонна, стой!

Ну, пойдем полюбопытствуем, что там случилось.

– Я с вами, – у Маши в руках появилась сумка с медикаментами, – может быть ему нужна помощь.

– Лучшая помощь для него, – что бы я его подольше не видел и не мог до него дотянуться…