Брачная афера Ривотта Мадсона

Близость Ривотта перестала смущать совершенно. Напротив, захотелось прижаться к мужу крепче. Вряд ли требовалось большее, но желание окунуться в чужое тепло показалось нестерпимым. Супруг будто уловил ее мысли. Скользнул руками по плечам и, забравшись под куртку, сжал спину Теззи так, что стало трудно дышать. Прикрыла глаза. До чего же сладко! Облизнула вмиг пересохшие губы и выдала то, что беспокоило последние пару дней.

— Не знаю, захочется ли мне продолжения когда-нибудь…

— Я не спешу, — муж запустил ладонь в ее растрепавшуюся на ветру прическу, нежно погладил пальцами кожу головы и перешел на шепот: — Больше всего на свете хочу этого. Даже без продолжения…

Притянул к себе и нежно коснулся губами губ. Тело накрыла теплая волна, а Гортензия вдруг почувствовала себя девчонкой, которая хочет ласки и одновременно боится ее. Вспомнились боль и ужас отдачи от применения заклинания. Мысли о последствиях связи с мужчиной никак не желали оставлять ее в покое. На мгновение показалось, что и в этот раз все пойдет уже знакомым жутким путем. Поцелуй Ривотта пьянил, но призраки прошлого мешали насладиться им полностью, выпить до дна.

Муж не отступил. Нежностью и терпением отгонял страх. За первым поцелуем последовал второй, за вторым третий, а потом еще и еще. Ривотт отпустил Гортензию, лишь когда зафыркал прикрывающий их от посторонних глаз Принц. Дракей оторвался от жены и, ласково похлопав ящера по шее, повел того в стойло. Насыпал в кормушку еды и вернулся к Теззи.

— Предлагаю не изменять планов, — с улыбкой произнес он. — Разве что добавить к ним поцелуев, если останемся наедине. Что скажешь?

Вместо ответа Гортензия приблизилась к нему и обняла. Скорее как нуждающееся в защите существо, чем как горячая женщина, но Ривотт закрыл глаза: ее объятия были страшно приятными.

Домой пришли к ужину. Держась за руки и время от времени отпуская друг другу то нежности, то колкости. Взволнованная Фукси сообщила, что господин Рипсалис еще в обед прислал курьера с письмом.

Глава девятая

Ривотт наблюдал, с каким сосредоточенным видом Гортензия распечатывает послание, и не мог отделаться от мысли, что супруга обманывает его. А если не обманывает, то явно умалчивает о чем-то важном. Это смутное чувство возникло, еще когда они вместе копались в бумагах покойного Патрака, но окончательно оформилось именно сейчас. И папки, и письмо объединяло одно — Ривотту казалось: Гортензия уже заранее знает, что там. Ее, конечно, еще тревожило, насколько полно владеют сведениями другие, но это, похоже, оставалось единственной интригой.

— Что там? — он воспользовался вольностью своего нового положения и, обняв жену со спины, заглянул в послание через ее плечо.

Гортензия подвинула бумагу так, чтобы он мог прочесть текст без труда. Рипсалис был краток:

«Нам есть что обсудить, — писал он. — В папках упоминается женщина — Сиринга Коман, супруга одного из финансовых советников короля. Она погибла через день после смерти Датура Патрака, упала с моста. Ее вдовец утверждает, что в то утро жена собиралась встретиться с друзьями детства и у нее была с собой крупная сумма, но дознаватели нашли при ней только нож, кошелек оказался пуст. Есть подозрение, что она встречалась с человеком не своего круга, и тот, пользуясь случаем, ограбил ее. Нам известно о ваших встречах с Сирингой, и мы бы очень хотели знать подробности ваших разговоров».

Ривотт мысленно усмехнулся. Вот и первая ласточка! Не зря Рипсалис говорил, что подруга детства не так проста, как пытается показаться!

— Ты знакома с женщиной, проигравшей в карты полсостояния? — поинтересовался он, стараясь казаться как можно беззаботнее. Сирингу Коман просто невозможно было не заметить: ее долги Патраку превышали всякие разумные пределы и невнимательность супруги выглядела намеренной.

— Я не знала, что в записях Датура именно та Сиринга, с которой я пару раз пила чай, — пожала плечами Гортензия. — Вряд ли содержание нашей с ней болтовни чем-то поможет мне.

Обернулась и посмотрела в глаза. Осторожно и нежно погладила его по щеке. Ривотт облизнулся и мысленно призвал себя к хладнокровию. Ее доверчивая близость будоражила кровь сильнее самых жарких мыслей. Напрочь отнимала разум. Он не планировал заходить так далеко. Хотел лишь ослабить выстроенный прошлым барьер, загладить мелкое колющее чувство вины и подарить немного радости измученной жизнью женщине. Получилось, что получилось. И сейчас он стоял рядом с той самой Теззи, над которой частенько насмехался в юности, не в силах ни выпустить ее из объятий, ни отказаться от ее ласки.

— Я хочу еще, — едва слышно прошептала она. — Боюсь постели, но не откажусь от всего того, что бывает до… Если, конечно, ты не…

Не дал договорить. Жадно впился в ее губы поцелуем, утопая в сладком удовольствии. Не хочет в его постель? Не беда! Он подождет. Пропустит этот заезд, чтобы сорвать куш в следующем. Гортензия поняла его без слов. Обняла и ответила с таким жаром, что на мгновение Ривотт испугался не совладать с происходящим, но потом взял себя в руки. Все получится в свое время!