Брачная игра

– Когда такая старуха, как я, начинает думать о браке, это действует лучше любых лекарств! – засмеялась Елизавета.

Конечно же, ей хотелось услышать сейчас хор возмущенных голосов. Зачем она на себя наговаривает? Какая она старуха? Ей известен секрет вечной молодости. Хаттон назвал ее «женщиной, которая удивила время».

Сообщив о содержании письма, Елизавета, пританцовывая, будто подвыпившая девка в таверне, вышла из комнаты. Она действительно чувствовала себя помолодевшей.

«Ваши слова любви я прикажу выбить на мраморе, – писала она герцогу Анжуйскому. – Можете не сомневаться в моей вечной дружбе и постоянстве – качествах, весьма редких среди королевских особ. Знайте, что я никогда не нарушу свое слово».

Она и впрямь никогда не нарушала своего слова. Она просто передвигала сроки его исполнения.

При всяком упоминании о мсье Анжу лицо королевы озарялось. Придворные, советники, фрейлины и служанки начали потихоньку уставать от постоянных разговоров об обаянии герцога и его добродетелях.

– Теперь я убедилась: в мире нет большего счастья, чем брак, – заявила Елизавета Бёрли.

Потрясенный, ее Дух чуть не упал со стула.

– Скажу тебе больше: я сожалею о напрасно потраченном времени, – добавила королева.

Но это вслух. Внутри ее по-прежнему терзали сомнения.

– Скажите, а вашему господину действительно нужна я? – спросила она Симье, когда они наедине обсуждали условия брачного договора. – Или он хочет стать королем? Я не успокоюсь, пока не узнаю.

– Ваше величество, герцог просто обожает вас! – воскликнул Симье, прикладывая руку к сердцу. – Как вы могли подумать что-то иное?

– Но он еще меня не видел, – резонно заметила французу Елизавета. – Его истинные мысли обо мне я узнаю, лишь когда увижу его воочию.

– Поверьте мне, ваше величество: у вас не должно быть причин для опасений.

Допустим, Симье говорил чистую правду. И все равно Елизавета решила, что не даст согласия на брак с герцогом Анжуйским, пока не увидит его собственными глазами и не сочтет его достойным женихом.

На это заседание Тайного совета Бёрли явился мрачнее тучи. Глядя на его лицо, так и казалось, что вот-вот разразится гроза. Все поэтические метафоры начисто исчезли из лексикона лорда-казначея.

– Стараниями нашего французского гостя мы опять лицезреем скандал, – брезгливо произнес он. – Ее величество сообщила мне, что Симье был в ее спальне и получил ее чепец и носовой платок в качестве подарков для герцога. А еще я узнал от нее, что как-то ранним утром она сама наведалась в покои Симье и тот был вынужден принимать ее в камзоле, накинутом на голое тело.

– И о чем только ее величество думает? – спросил герцог Сассекский, укоризненно качая головой.

– Такое ощущение, что ее здравый смысл отправился путешествовать, – заметил Уолсингем, чья пуританская душа крайне неодобрительно относилась к подобным «шалостям».

Уолсингем любил королеву и был всецело предан ей, однако его ужасало и приводило в отчаяние ее изменившееся поведение.

Все посмотрели на Роберта.

– А мне думается, что это всего лишь французский способ сватовства. По нашим понятиям, такое поведение не красит мужчину и просто не к лицу королеве.

Как ни странно, собравшимся от его слов стало легче, и они улыбнулись.

– Я ненавижу Симье, – признался Роберт. – Ненавижу за то, что он превращает королеву в посмешище. Ненавижу за то, что королева так благоволит к нему и позволяет постоянно торчать при нашем дворе.

– Ваша ненависть к этому французу ни для кого не секрет, – сказал Бёрли. – Она написана у вас на лице.

– И я имею все основания его ненавидеть! – теперь уже Роберт не шутил. – Говорят, он пользуется любовными снадобьями и совершает другие противозаконные действия, чтобы свести королеву с герцогом.

– Противозаконные действия? – прорычал Уолсингем.

– Не знаю, насколько это правда, но Симье якобы получил доступ не только к ее сердцу, но и к телу, – сказал Роберт, морщась от слов, которые был вынужден произносить вслух. – Поверьте мне, любезные лорды. Я не ревную этого баронишку к королеве, хотя представляю, чту говорят при дворе. Я ее любящий и верный слуга и не хочу, чтобы порочили ее репутацию.

– Чью репутацию? – послышался сзади сердитый женский голос.

Советники, сразу почувствовавшие себя напроказившими школярами, повернулись к открытой двери. Елизавета бурлила от гнева.

– Любезный лорд, тебе что-то не нравится в моих брачных замыслах? – прошипела она, надвигаясь на Роберта. Палец королевы уткнулся ему в грудь. – Или ты думаешь, что я тронулась умом и позабыла про свое королевское достоинство? Может, ты решил, что я предпочту тебя, моего подданного, которого я же и взрастила, и откажу столь завидному жениху, как герцог Анжуйский?

– Ваше величество, о герцоге вообще не было сказано ни слова, – ответил Роберт. – Симье – вот кто вызывает наше недовольство.

Советникам явно было не по себе. Они считали, что мужчине легче противостоять военной мощи испанцев, нежели разгневанной королеве Англии.