Брачная ночь в музее

Не успела Кристина договорить эту фразу, как в дверях появился высокий молодой человек. Ксюша с трудом узнала в нем того самого Гарика. Без грима и сценического костюма он казался куда проще и, как ни странно, привлекательней. Увидев в палате посторонних, Гарик сперва замер. А затем бросился к Кристине, словно намереваясь защитить ее от всех злодеев, которые только могут проявить свой интерес к его любимой женщине:

– Кристина, с тобой все в порядке?

– Со мной да. А с тобой? Почему ты заставляешь меня ждать тебя столько времени?

– Да где же? Я за соком бегал. Как ты просила.

– Купил?

– Купил.

– Гранатовый?

– Нет, ты же просила банановый с киви. Все магазины обегал, пока нашел.

– Опоздал! Теперь я хочу гранатовый. С лимоном!

Голос Кристины звучал капризно, но смотрела она на Гарика ласково. И тот млел от счастья.

– Пойдем, – шепнул Нарышкин на ухо девушке. – Мне кажется, мы тут лишние.

Он пожелал Кристине скорейшего выздоровления. Прибавил, что они ждут ее обратно на работу. И произнес еще несколько дежурных фраз, которые мог бы произнести начальник, явившийся проведать своего заболевшего подчиненного.

И когда они вышли на улицу, Ксюша спросила:

– Скажи, как получилось, что ты оказался в кабинете у Вени? О чем вы с ним говорили?

– Мы с ним немного поспорили о том, как должна быть организована в дальнейшем работа в музее. Боюсь, что мы несколько увлеклись. Уходя, я даже забыл в кабинете свой диктофон.

– А о чем же вы так яростно спорили?

– Он почему-то возомнил себя новым директором музея. Теперь-то я понимаю почему. А тогда решил, что бедняге просто пришла в голову какая– то блажь. Разумеется, я пытался его разубедить. Показал свои документы. Объяснил, что я был бы совершенно точно в курсе, если бы на эту должность назначили его. Он сначала как-то огорчился, потом начал скандалить, затем совершенно сдулся и велел мне убираться. Я и убрался, забыв свой диктофон.

– Но коды для сигнализации ты все-таки от Вени получил? А как же твои планы ограбить наш музей?

– Ограбить?

– Ты планировал проникнуть в музей и вынести те экспонаты, которые считал фальшивками. Наверное, на досуге ты собирался отдать их экспертам, чтобы удостовериться, что твои подозрения правомочны.

– Ты все это откуда знаешь?

Нарышкин был поражен. А Ксюша в ответ таинственно улыбнулась: мол, есть свои секреты.

– Ты поистине удивительная девушка. Да, была у меня такая безумная идея. Но, к счастью, обошлось без греха. Мы поговорили со старшими товарищами, они дали мне разрешение до вступления мной в должность директора филиала немного побыть председателем ревизионной комиссии, чтобы учесть все факты возможных хищений из фондов музея.

– Как-как ты сказал?

– Факты хищений.

– Нет, ты что-то про должность директора говорил!

– Ах, прости, я тебе разве еще не сказал?

– О чем?

– Позволь представиться, Петр Нарышкин, с сегодняшнего дня директор вашего музея.

Какое-то время Ксения смотрела на него, широко распахнув глаза.

– Ты? Так это ты наш новый молодой директор?

– А что тебя так удивляет? Или я не гожусь?

– Годишься! Именно ты и годишься. Просто я… Это все так удивительно!

И внезапно Ксюша расхохоталась.

– Что с тобой?

– Я теперь понимаю, почему, когда ты назвался Вене, тот так сильно скуксился. Он-то считал, что директором назначили его. И вдруг заявляешься ты со всеми своими документами, и оказывается, что директор – это совсем другой человек.

– Да, боюсь, что последние его минуты на земле были отравлены пониманием того, что кто-то его здорово провел.

В это время у Ксюши зазвонил телефон. Она взглянула на экран. Номер был незнаком.

– Ответь, – посоветовал ей Нарышкин.

И Ксюша послушно поднесла трубку к уху.

– Алло, алло! – услышала она. – Россия? Австрия на проводе! Привет, подруга!

– Анька! Ты?

– Сто лет, сто зим! Вот прилетела и первым делом звоню тебе. Как ты?

– Ой, Анька! Это и впрямь ты?

– Я! Увидимся? Ты не против? Прямо сейчас.

Ну разве Ксюша могла отказаться? Когда рядом с ней был самый симпатичный мужчина из всех, какие у нее бывали?! Да еще и не просто мужчина, а сам вновь испеченный директор их музея. Красавец! Герой! Благородный рыцарь и спаситель прекрасных дам! Такой момент просто нельзя было упускать. Наконец-то Ксюша могла утереть Аньке нос. И она чувствовала, что сделать это у нее сегодня получится как нельзя лучше.