Брачная охота на главу тайной канцелярии

Ведас моей идеи не заценил. Он, передернувшись, повернулся ко мне спиной. От игривого настроения у нас обоих не осталось и следа. Ему, по всей видимости, не понравилось «музыкальное» сопровождение, а мне — шрамы, которыми была испещрена его спина.

Я встала и украдкой подошла к нему. Эти шрамы — материальные воспоминания о плене у королевских погончих? Мне стало тошно и мерзко от того, что с ним могли делать моральные уроды, что на спине не осталось ни одного живого кусочка. Мне было страшно прикоснуться к испещренной шрамами коже в страхе принести еще больше боли. Хотя это было глупо. Раны зажили, прикосновения к шрамам приносят только душевную боль, ностальгическую.

Поворот его головы я почувствовала всем телом, и решилась — обняла. Его торс, рельефный даже слишком. Тоже перечеркнутый несколькими шрамами. Раз уж сам Ведас Дрок боится попасть в руки погончих, то и мне подавно там делать нечего. Быстрее бы Мотя выспался, и тогда мы сможем улететь на нем. Вместе. Вместе не так страшно.

Я положила голову на его спину и подняла руку к его сердцу. Оно медленно, но четко билось. Грудь поднималась и опускалась, подчиняясь глубокому дыханию. Мокрая рубашка с шлепком упала на каменный пол. Вторая рука лежала на пряжке его ремня, и я чувствовала, что самое время ее расстегнуть.

— Ирис, прекрати, — прошептал Ведас. — Ты не знаешь, что творишь. Пожалеешь. Завтра или через месяц.

— Знаю, — пряжка щелкнула. — Если не хочешь, просто откажись.

— Не путай сиюсекундный интерес с настоящим желанием, — пытался меня образумить Ведас, но получалось у него из рук вон плохо. — Пожалеешь. Сильно.

Силы его словам не предавало даже его собственное тело. Горячее. В холодной каменной комнате к нему наоборот хотелось быть как можно ближе. Эдакое теплое верблюжье одеялко, которое уже никогда не дождется улетевшую в другой мир хозяйку и одиноко скучающее в заправленной постельке.

— Ири… — не выдержав, Ведас круто развернулся и схватил меня за руки. — Я сказал, прекращай! Если не сможем выбраться, догадываешься, что с тобой сделают? Так вот, будет еще хуже!

— Боишься, что на шею сяду до конца твоих дней? Так не бойся, никаких последствий. Я бесплодна!

Я не кричала. Говорила спокойно. У меня было время смириться с диагнозом, как и обрадоваться возможностью преодолеть его. Но не с ним и не сейчас. Сейчас мною двигало совершенно иное чувство, и я хотела его удовлетворить. Не похоть и даже не страсть. Нежность. Я только боялась, что оно могло перерасти в нечто большее и в будущем стать непреодолимым препятствием.

— Сочувствую, — вздохнул Ведас и опустил мои руки. У меня сердце ухнуло вниз. — Поэтому тебя выгнали из «Любериса»? Тебе еще нет двадцати трех, и замуж ты не вышла. Но уже вернулась домой…

Давай, сочини мою историю сам! Я, конечно, понимала, что не каждый встречный-поперечный знал правду обо мне. И то, что никто не задавал неудобных для меня вопросов, на которые я не знала ответов, это тоже было хорошо. Но… мне омерзительно проживать чужую жизнь в теле с чужой внешностью. Я ненавижу новое лицо, которое объективно можно назвать более чем симпатичным и даже красивым.

— Не надо мне сочувствовать!

Некоторых особо совестливых мужчин нужно просто… целовать!

Кажется, он только моргнуть успел, а я уже целовала его, и штаны его, брякнув напоследок пряжкой, упали к ногам. Будет убегать — запутается и упадет. Далеко не убежит! Но шутки в сторону. Убегать Ведас не собирался. Наоборот, он сжал меня в объятиях и целовал.

Мне хотелось другого, нежности, но страсть затуманивала разум, и мне в принципе стало плевать ласкают ли меня, ласкаю ли я, или мы просто пожираем друг друга. Голова кружилась, глаза закрывались, а руки и губы, все тело, поддавалось, отдавалось ему и собственным чувствам.

Я задыхалась и теряла чувство приземленности. Будто парила в небе без поезда, без Моти и без страха потерять равновесие и рухнуть вниз. Я не боялась разбиться насмерть, я хотела потерять себя, растворившись в нем. Заблудиться в собственных чувствах, захлебнуться его эмоциями.

— Не жалеешь? — вывел меня из забытья тихий голос Ведаса. Ни разу не слышала его в такой нежной тональности.

Не сразу получилось осознать заданный вопрос. Я чувствовала холод камня под разгоряченной кожей, ощущала стелящийся по полу сквозняк из поддверной щели. Я лежала с закрытыми глазами, касалась ладонью груди Ведаса и не думала ни о чем. Просто наслаждалась приятным послевкусием и бессознательно тянулась к одежде, чтобы укрыться от пронизывающего холода.

— Не жалею, — ответила я не раньше, чем через десять минут. Он, наверное, уже и не ожидал получить от меня что-то вразумительное, как не ждал того при нашем знакомстве и во время невероятных приключений.

Пусть все то, что между нами произошло с момента знакомства и до первого поцелуя, будет именно приключением, пускай и местами жестоким.