Брачное условие

Анна Владимировна. (Прерывает свою игру.) Счастье мое, я так хочу поехать на выходные к моей тете. Давай ее навестим? (Милым голосом.)

Вениамин Елисеевич. (Возмущенно.) Куда? В эту глушь, да еще к этой мигере?! Она же будет все время причитать про то, какой она была красавицей, рассчитано на тех, кто ее не знал молодой, да про то, скольким ухажерам ей пришлось отказать. Не поедем.

Анна Владимировна. Что!!!? (Поменялась в лице и вставая со стула.) Что значит не поедем!?? Я сказала, что хочу, значит поедем! Твоего мнения тут никто не спрашивал вообще-то!!!

Вениамин Елисеевич. Конечно, поедем, любовь моя. Как иначе? Это ж я так…. Пошутил….

Анна Владимировна. А то уж я было подумала перечить мне удумал!?

Вениамин Елисеевич. Что ты, милая моя? Как можно (Целует ее ручки.) Мы, душенька моя, завтра в наше имение уезжаем. Ты помнишь? Погостили у родителей твоих, пора, как говорится, в дальний путь собираться.

Анна Владимировна. Да, да. Хорошо, что ты помнишь. Я право удивляюсь. Обычно ты забываешь все и всегда.

Купец. Да, куды ж ему забыть-то? Он чай тепереча спит и видит, как бы из дома нашего сбежать, замаялся бедный. Дни считает до отъезда.

Анна Владимировна. Ну, зачем вы так?

Вениамин Елисеевич. Да. Мне здесь очень нравится в вашем обществе прекрасном.

Купец. Деньги-то наши поди все уже порастратил, транжира, ну, иди, дам тебе еще.

Вениамин Елисеевич. Не откажусь – с, спасибо папенька!

Купец. Если б не дочь, так и не видал бы ты от меня и ломаного пятака. Без денег моих Аннушку совсем голодом заморишь. Знаю я тебя.

Явление 2

Ранее летнее утро. В деревянной хорошо обставленной загородной усадьбе на первом этаже муж и жена сидят у маленького круглого стола, накрытого светлой скатертью. Распахнуто окно в сад, доносится щебетание птиц. Вениамин Елисеевич читает утреннюю газету, а Анна Владимировна пьет чай.

Вениамин Елисеевич. Погодка сегодня до чего ж прекрасная!

Анна Владимировна. Да там прохладно еще, какая ж прекрасная?

Вениамин Елисеевич. И я так считаю, Аннушка, конечно, прохладная: осенняя, ветреная. Бр… (Подергивает плечами.)

Анна Владимировна. (Строго.) Ты поручение отцовское выполнил?

Вениамин Елисеевич. (Растерянно.) Какое из…?

Анна Владимировна. Как?! И ты смеешь не помнить?!

Вениамин Елисеевич. Конечно, помню, солнышко мое ненаглядное. Это ж я так… шучу.

Анна Владимировна. Шутки твои всегда неуместные. Если б не батюшка мой, так бы и остался Венькой. Вон и фамилию нашу благозвучную Елистратовых аккурат взял, не то, что твоя была Псовокопыткин.

Вениамин Елисеевич. (Неуверенно). Да я предлагал тебе свою взять, да только не изволила.

Анна Владимировна. Еще не хватало! Где это видано, чтобы Я – дочь такого уважаемого человека Псовокопыткиной стала! Меня бы весь свет на смех поднял! Ты лучше скажи: передал письмо в канцелярию?

Вениамин Елисеевич. (Стесняясь.) А! Письмо! Конечно! Только не пойму, почему я то? На то ведь посыльные есть.

Анна Владимировна. Знаю, что есть, только – это письмо важное. Тебе велено, вот и неси! Или что же?! Не доволен?! И так поим, кормим тебя, да пылинки сдуваем. Еще чего?!

Вениамин Елисеевич. (Услужливо.) Ничего, зорюшка моя ясная, ничего. Я безмерно счастлив, что живу у вас, и вы оказали мне такую честь.

Анна Владимировна. (Смягчившись.) Эх, любовь окаянная, что делает… Ежели б не она, разве была б я с тобой? Как увидела тебя, так сердцу своему больше не хозяйка отныне. (Строже). А ты не ценишь!

Вениамин Елисеевич. Я ценю, ценю, радость моя! Да я, если хочешь знать, и смотреть ни на кого не могу боле. Так в сердце ты мое вошла и мир весь, как перевернулся в одночасье.

Анна Владимировна. Что есть, то есть. Хороша я! Что тут скажешь? Женихи вокруг меня хороводами кружились, да и с чинами. Выбирай, какого хочешь. (Сожалея.) А я тебя, дурака нищего, полюбила.

Вениамин Елисеевич. Сердцу не прикажешь-с.

Анна Владимировна. Тут скорее подойдет: «любовь зла…». Ты мне скажи!

Вениамин Елисеевич. Что, радость моя?

Анна Владимировна. На Алефтину, соседку нашу по имению, поглядывал поди?! Она дама видная.

Вениамин Елисеевич. Как можно-с ? Я, что же, сам себе враг?

Анна Владимировна. Я сама давеча видела, как ты с ней у яблоньки изволил шептаться.

Вениамин Елисеевич. (Испуганно.) Не было этого! Показалось! (Немного успокоившись.) Я этого и в мыслях-то допустить не могу. Ежели б правдою было это, так остался я б под той яблонькой. Батюшка ваш бы расстарался.

Анна Владимировна. (Строго.) А шептались о чем?

Вениамин Елисеевич. (Сочиняет на ходу.) Да она интересовалась, как поживает моя любимая женушка. А я строго ей сказал, что с посторонними дамами разговоров не завожу.

Анна Владимировна. (Сомневаясь.) Ну-ну. (Смягчившись.) Знаю я вас – аферистов. Пыли в глаза напустите, что и опомниться не успеем. До чего ж чувствительно девичье сердце до комплиментов.

Вениамин Елисеевич. (Решив сменить тему). Мне давеча брат мой из города письмо прислал.

Анна Владимировна. Это какой же?

Вениамин Елисеевич. Да, Арсений Петрович.