Брачные игры

Дуглас взял бокал того же вина, пытаясь вспомнить, где он слышал имя адвоката. Наконец его осенило. Он щелкнул пальцами.

– Кажется, сэр Гидеон защищал в суде «Леди Мейфэра». По делу о клевете, если не ошибаюсь?

– О да, – беспечно отозвалась Честити. – И прекрасно справился со своей задачей, надо сказать.

Дуглас пробежался пальцем по кромке своего бокала.

– Прошу простить меня, но, кажется, ваш отец имел к разбирательству какое-то отношение? – Он взглянул на нее с извиняющейся улыбкой. – Я прочитал в газетах.

– Поразительно, что история «Леди Мейфэра» попала в шотландские газеты, – заметила Честити. – Но вы правы. Мой отец действительно выступал свидетелем в защиту газеты, что послужило одной из главных причин участия Гидеона в процессе. Они с Пруденс уже были тайно обручены, и когда выяснилось, что лорд Дункан, возможно, причастен к делу о клевете, будущий зять взял на себя защиту семейных интересов.

– Один из тех случаев, когда семья может оказаться полезной, – улыбнулся Дуглас не без иронии.

– Пожалуй. Вы сказали, что ваш отец имел большие связи в Лондоне? – задала вопрос Честити, озадаченная его иронической улыбкой.

– Да, он слыл весьма известным врачом в Эдинбурге. Я пошел по его стопам, хотя, когда он умер, я был совсем юным. Но его партнеры по практике взяли меня под свое крыло, – рассказывал он все с той же улыбкой. – Довольно скоро я обнаружил, что имя сэра Малкольма Фаррела способно открыть немало дверей для его сына.

– Похоже, вы не одобряете подобной помощи. Он пожал плечами:

– Я считаю, что человек должен добиваться успеха собственными силами, а не делать карьеру на репутации отца. К сожалению, иногда приходится отступать от принципов. Нужда заставляет. – Он вернулся к изучению меню с сосредоточенным видом, не оставлявшим сомнений, что тема закрыта.

Интересно, а как сочетаются его принципы с выгодной женитьбой? Воистину здесь есть над чем иронизировать.

– С чего посоветуете начать... или, точнее, что порекомендовал бы ваш шурин? – нарушил ход ее мыслей Дуглас.

– Суп из бычьих хвостов, – ответила Честити не задумываясь. – Вам не нравятся бычьи хвосты? – вскинула она брови на его удивленный взгляд.

Дуглас живо представил себе вкус тушеных бычьих хвостов, поданных ему на ужин в пансионе несколько дней назад. В лучшем случае он назвал бы их съедобными.

– Не особенно, – покачал он головой.

– Тогда, может, заливных угрей? – предложила она. – Здесь это коронное блюдо.

– Вы шутите? – Он повернулся к ней лицом и увидел ямочку, проступившую в уголке ее рта. – Конечно, – констатировал он.

– Но заливные угри и в самом деле весьма популярное блюдо, – возразила Честити. – Его делают из свежих угрей, которых доставляют сюда прямо из Биллингсгейта. У коренных лондонцев они считаются деликатесом.

– Я не коренной лондонец. – Дуглас сделал глоток вина. – Думаю, мне лучше взять паштет из лосося. По крайней мере я знаю, что это такое.

– Кажется, его привозят с Оркнейских островов?

– В том числе.

– По-моему, скучно всегда есть только то, что хорошо знаешь, – зевнула она, прикрывая рот. – Я думала, вы хотите приспособиться к новому окружению.

– Ладно. – Дуглас закрыл меню. – Пусть будет заливной угорь, мисс Дункан, при условии, что вы будете есть то же самое.

Попалась в собственные силки, удрученно признала Честити. Но в его тоне содержалось нечто, что исключало всякую возможность уклониться от вызова.

– По рукам, доктор Фаррел.

– По рукам. – Он протянул ей руку, и она пожала ее, снова завороженная тем, как ее рука исчезла в его огромной ладони.

– О чем вы там договариваетесь? – окликнул их Родди со своего места.

– О заливном угре, – ответил Дуглас. – Мисс Дункан бросила мне вызов, предложив попробовать местный деликатес. А я предложил ей составить мне компанию.

Раздались смех и аплодисменты. Вино лилось рекой, в шумной атмосфере ресторана строгие правила обеденного этикета оказались за бортом.

– Ставлю пять гиней на Честити, – выкрикнул кто-то. – Она слопает все до последней крошки.

– О, вряд ли, – возразил другой, смерив оценивающим взглядом крупную фигуру Дугласа. – Наш славный доктор даже не заметит, как сметет тарелку. Шесть гиней на Фаррела.

В спор вступили другие голоса, ставки росли, пока перед участниками состязания не появилось блюдо, о котором шла речь. Честити с содроганием уставилась на бледную дрожащую массу на своей тарелке. Она покосилась на Дугласа, который смотрел на свою тарелку с решимостью Цезаря, собирающегося перейти Рубикон. Все взгляды устремились на них, даже публика, сидевшая за другими столиками, с интересом наблюдала за происходящим. Словно ниоткуда появились официанты в белых фартуках, обмахивая салфетками и без того чистые столики поблизости, переставляя тарелки и приборы.

– Ладно, – пожала плечами Честити. – В конце концов, для людей, которые не могут позволить себе запеченную телятину, такая еда – деликатес. Кто мы такие, чтобы презирать то, чем другие наслаждаются? – Она решительно воткнула вилку в трепещущую массу.