Брачные контракты

Единственное изменение я, и то – совершенно случайно, ухитрилась внести в моду. Летние платья из двух слоёв шифона, создающих муаровый эффект, вошли в моду буквально через месяц. Этому поспособствовал приё у Марлы кир Трифонг, любимой сестры архитеонуса.

Незамужняя дама, возрастом к сорока, грузная, не слишком красивая, с тяжёлой нижней челюстью и прекрасными карими глазами, обрамлёнными потрясающей длины и густоты ресницами. Умная. Властная. Совершенно неподражаемая. Осознающая и свою некрасивость, и свою власть. Свита её, напротив, производила впечатление легкомысленных и очаровательных бабочек шестнадцати-семнадцати лет – хинти, как назывались местные фрейлины.

Сначала всё проходило по традиционной схеме. Я приехала с вечера вместе с кир Гинзой, отношения с которой у нас несколько потеплели, остановилась в роскошных гостевых покоях, наведалась на кухню, где объяснила главному повару, сколько и чего мне нужно к завтрашнему дню. Осмотрела выделенное место, попросила добавить ещё посуды. Словом, всё – как всегда. Единственное отличие – в помощь Сете была выделена дворцовая горничная.

С утра я корпела над огромным тортом, складывая пропитанные сиропом коржи в три яруса и украшая бесчисленными цветочными гирляндами, потом трое слуг аккуратно вынесли его на ледник, а затем я заполнила чуть не сотню корзинок. Выделенный мне помощник закидывал туда порцию фруктов, а я ставила кремовую звезду нужного цвета. Потом разрисовала ещё около сотни бисквитных пирожных и ушла приводить себя в порядок.

Сегодня меня ожидало новое платье. Заявиться во дворец кир Трифонг в том же туалете, что я использовала раньше, мне показалось не слишком вежливым, да и на предыдущие приёмы мне пришлось изрядно подновить гардероб. Единственное допущение с моей стороны заключалось в том, что я предпочитала для летних туалетов светлые тонкие ткани и вместо парчовых вставок – лёгкие кружева. Но дворцовая горничная, расторопная и услужливая Суна, передала мне личную просьбу кир Трифонг:

— Если есть возможность, не могли бы вы надеть тот туалет, что был на вас в доме архина Невро. Кир Трифонг не настаивает, но…

Ох уж это «но»! Пришлось посылать домой Сету за платьем, благо, что мой гардероб она держала в порядке. Приехавший к началу приёма Март только удивлённо покосился на меня, но комментировать мой вид не стал. И слава Всевышнему! К этому времени пустопорожние светские вечера мне изрядно надоели. Боюсь, что кирус Март уже жалел, что представился моим женихом. Его постоянно выдёргивали со службы, а это не могло нравиться его начальству, хотя и свободного времени на суше у него было значительно больше, чем в рейсе.

Именно там, на приёме, я и была представлена архином Невро хозяйке дворца. Кир Трифонг восседала в массивном кресле, обитом парчой. У её ног на низких скамеечках расположились юные красотки-фрейлины, хихикая между собой и обсуждая гостей. Мне предложили такую же скамеечку и некоторое время кир расспрашивала меня о том, как я «дошла до жизни такой», где научилась всё это делать и прочее… А потом задала забавный вопрос:

— Вы скоро станете довольно завидной невестой, кир Стефания. Не хотите ли побыть моей сопровождающей ближайшие пару лет? Это может принести вам весьма выгодный брак.

У кир Трифонг был потрясающе красивый бархатистый голос, глубокий и сильный.

— Благодарю вас за предложение, кир Трифонг, но я уже помолвлена с Мартом кирусом Лерго-младшим, ристом Торгового флота архитеонуса.

— Помолвки иногда распадаются.

— Надеюсь, что наша доживёт до брака, кир Трифонг. Она сочетает не только деловые интересы, но и нашу личную симпатию. Мне было бы очень тяжело пережить разрыв…

— Что ж, юная кир, не буду настаивать. Кстати, хинти, прошу вас, обратите внимание на платье нашей гостьи. Мне кажется, оно – прелестно.

Как только кир обратилась к своим хинти, все смешки стихли и девушки принялись внимательно рассматривать меня и восхищаться вкусом своей кир. На этом наш разговор был окончен и кир Трифонг вялым жестом руки отпустила меня.

Как сообщил мне кирус Невро, через несколько дней хинти кир Трифонг появились на официальном приёме, сопровождая свою повелительницу в новых платьях. А дальше новая мода, как пожар, охватила столицу. Благо, меня всё это уже не касалось.

Повар-моряк, которого привёл ко мне в дом кирус Март, оказался очень интересным человеком. Уже за пятьдесят, что по местным меркам – вполне почтенный возраст, невысокий, худощавый, жилистый и гибкий, как гимнаст на пенсии, с седыми, убранными в косицу волосами и редкими зубами. Кустистые брови, остренький носик и пронзительные голубые глазки. Что-то было в нём от сказочного гнома, если бы не колкий внимательный взгляд. Ман Фирс. В ухе почтенного мана гордо поблёскивала золотая серёжка-кольцо. Прямо как у пиратских капитанов в книжках моего детства.

Многие мужчины здесь носили украшения, тяжёлые перстни, крупные медальоны на массивных цепях, но вот серьга в ухе – признак связи с морем. Иногда медяшки с янтарем или жемчужинкой неправильной формы носили даже простые рыбаки.