Брачный договор

Собираясь на работу, я вспоминал первую ночь, которую мы провели вместе. Это произошло в квартире Элис в Хейте. Мы засиделись допоздна, готовили ужин, смотрели кино, а потом вместе упали на кровать, но любовью не занимались. Элис не хотела спешить, а я не настаивал. Так хорошо было лежать рядом с ней, обнимать ее и слушать звуки улицы внизу. На следующее утро мы сидели на кровати и читали газету. Где-то играла музыка – великолепная фортепианная пьеса современного композитора. В окна лилось солнце, наполняя комнату красивым золотистым светом. В тот момент у меня возникло ощущение, что я нахожусь именно там, где должен, и что эта картинка останется в моей памяти навечно.

Меня всегда удивляло, что наши самые яркие воспоминания зачастую связаны с чем-то очень обычным и повседневным. Я, наверное, и не скажу с ходу, сколько моей маме лет, как долго она проработала медсестрой после того, как родились мы с сестрой, или что она готовила на мой день рождения в десять лет. Зато я до мелочей помню один жаркий пятничный вечер в семидесятых годах прошлого века. Мама привела меня в продуктовый магазин в Милбро и сказала, что я могу выбрать все, что захочу.

Я не помню подробностей многих важных событий, которые произошли в моей жизни: первого причастия, конфирмации, окончания колледжа, первого дня на работе. Да я даже первое свидание свое не помню, но с невероятной точностью могу описать, что было надето на моей маме в тот летний вечер: желтое платье, босоножки на пробковой подошве и с ремешками в виде цветочков. Помню, как пахли ее руки: цветочным лосьоном и просто чистотой и свежестью; большую серебристую магазинную тележку, яркие лампы, коробки с хлопьями и шоколадным печеньем, кассира-подростка, который сказал, что мне очень повезло, восторг и сильную-пресильную любовь к маме. В минуты радости такие картинки сами оживают в памяти.

25

Вечером я приехал домой в пять. Хотел приготовить ужин к возвращению Элис. Мне не терпелось узнать, как прошла ее встреча с Вивиан. Я и сам не знал, какой хочу ужин: то ли праздничный, то ли скромный, поэтому приготовил паэлью, открыл бутылку вина и зажег свечи.

В шесть пятнадцать я услышал, как открываются ворота гаража. Элис так долго не поднималась наверх, что я уже заволновался. Мне не хотелось тревожить ее еще больше, если с Вивиан все прошло плохо. Наконец на лестнице послышались шаги, потом открылась дверь. В руках Элис, как обычно, несла кучу всего: и сумку с ноутбуком, и коробку с материалами дел. На месте ли браслет, я не понял – запястье Элис закрывал длинный рукав плаща.

– О, паэлья! – воскликнула Элис, замечая сковородку на плите.

– Ага, не хуже, чем в мишленовском ресторане, – похвалился я.

Я взял коробку у нее из рук и отнес в гостиную. Когда я вернулся, Элис уже бросила туфли, чулки и юбку в прихожей, а волосы распустила. Плащ и блузку она еще не сняла, но вид у нее был такой, будто она наконец-то снова может свободно дышать. Не так давно у Элис выступила венка на внутренней стороне левого бедра. Она показала мне ее в тот же день, как увидела.

– Ну и что это такое? – расстроенно спросила она тогда. – Старею. Скоро уже и юбку короткую нельзя будет надеть.

– Да милая венка, – ответил я и, опустившись на колени, поцеловал ногу в том месте, а потом выше.

Это стало чем-то вроде ритуала: когда она хотела, чтобы я ее поцеловал там, она показывала на эту венку и говорила:

– Ну и что это такое?

Теперь каждый раз при виде этой венки я чувствовал возбуждение.

– Как прошла встреча с Вивиан? – спросил я, запинывая туфли под кухонный стол и в сотый раз думая, что, если к нам когда-нибудь заберется грабитель, он сразу же убьется насмерть, споткнувшись о туфли Элис.

В ответ Элис принялась медленно и соблазнительно раздеваться: сняла плащ, расстегнула шелковую блузу, обнажила плечи и наконец стянула рукав – браслета не было. У меня будто гора с плеч упала.

Я взял ее за руку и нежно поцеловал запястье. Оно казалось каким-то голым.

– Я соскучился.

– Я тоже, – ответила Элис и, подняв руки, закружилась по кухне в бюстгальтере и трусиках.

– Так мы прошли тест?

– Не совсем. Вивиан сказала, что если браслет сняли, это еще не значит, что меня больше не обвиняют в подрывной деятельности против устоев брака.

– Подрывной деятельности? Шутишь?

– Иногда расследование продолжают и после того, как снимут браслет, – пояснила Элис.

Мы перешли в столовую. Элис села на пододвинутый стул и вытянула незагорелые ноги.

– С самого начала расскажи, – попросил я.

– Я приехала в «Фог-сити» пораньше и заняла столик.

– Правильно.

– Вивиан снова заказала салат из тунца, а я просто бургер. Через некоторое время она объявила: «Хорошие новости. Мне дали ключ от браслета» – и достала из сумки железную коробочку, на которой мерцали голубые огоньки. Внутри был ключ на проводке. Вивиан вставила ключ в браслет, нажала на какую-то кнопку на коробочке, и он сам соскочил с руки. А Вивиан сказала: «Вы свободны».

– Ерунда какая-то. – Я принес сковородку с паэльей и сел рядом с Элис.