Брачный договор с герцогом

Он видел, как Беатрис смутилась, но вопросов не задала, давая ему возможность не давать объяснения. В свете ходили слухи о том, что покойная герцогиня свела счеты с жизнью, удивительно, что они не дошли до Беатрис.

Горничная нашла ее в ванне с перерезанным запястьем и закричала так, что переполошила весь дом. Бриггс никогда не забудет, как доставал жену всю мокрую и в крови. В душе росла печаль, сочувствие к Серене, но больше всего к маленькому Уильяму.

Семья Серены сотворила невозможное, добившись ее захоронения на церковном кладбище. Он не стал бы предпринимать для этого усилий. Горе его было не меньше разрывавшего изнутри гнева. Больше всего его беспокоило не то, где будет погребено ее тело, а объяснение с сыном. Ее же семья стремилась только избежать позора. Они щедро заплатили за то, чтобы причиной смерти признали несчастный случай — утопление в ванне.

В свете мгновенно поползли слухи о произошедшем на самом деле. Прикрываясь ладонями и веерами, аристократы шептались о герцогине, которой предстояло гореть в аду. Говорить открыто никто не решался.

Бриггса больше всего возмущала трусость, не позволявшая людям честно высказывать свое мнение. Бриггс считал это величайшей трагедией общества — стремление кое-что утаить, скрыть, спрятать. И то, как это выполнялось. Таким образом не исполнить желание предстать меньшими грешниками. Все виды порока существовали и процветали. Но ведь существовали и те, кто не был им подвержен, и даже остался неосведомленным об их существовании.

— Я сделаю для него все, что в моих силах, — выпалила Беатрис.

— Он… Он весьма… своеобразный мальчик. Совсем не ласковый. Вам он может показаться трудным ребенком.

Бриггсу было непросто это говорить, он считал, что нарушает преданность сыну, но все сказанное было правдой. Беатрис должна знать, что в его доме не найдет легкую возможность заполнить пустоту, как она надеялась.

— Я не могу сказать определенно, что для меня значит иметь ребенка, — произнесла она. — Меня предостерегали от таких размышлений, поэтому их не было и нет. Я с легкостью приму его таким, какой он есть. Положение не будет осложняться представлением о том, каким он должен быть.

Беатрис была предельно откровенна. Разве не главный враг счастья — неоправдавшиеся ожидания? Это ему хорошо известно. К сожалению, слишком хорошо.

Бриггс подошел ближе и потянул за веревку качели. По пальцам скользнула прядь волос Беатрис, теперь он ощущал аромат ее кожи — розовая вода и что-то очень нежное, женское, чему он не смог найти определения. Возможно, это был запах Беатрис. Он отпустил веревку, и качели отклонились, унося ее назад, дальше от него. Волосы развевались. Когда она вновь оказалась рядом с ним, он протянул руку, чтобы удержать ее, склонился к самому уху и прошептал:

— Я думаю, мы найдем способ все уладить, верно?

И он снова отпустил ее, невольно задавшись вопросом, позволил бы когда-нибудь вести себя так с сестрой друга, не будь того… давления, которое сейчас испытывал.

Раньше отношения их с Беатрис были несколько формальными, здесь же, в этом доме необходимости в соблюдении столь строгих правил не было. Кендал доверял ему, и он не давал ему повода думать иначе. И никогда не даст. Вскоре он женится на ней. Разумеется, если бы браку предстояло стать настоящим, он поступил бы иначе. Позволил бы себе смотреть на нее другими глазами.

Качели начали обратный ход, и вскоре Беатрис опять оказалась рядом.

— Вы уверены, что найдем?

Она повернулась к нему, и губы оказались опасно близко. Нежные и пухлые, вблизи они были еще более выразительными. Внезапно сердце сжалось от гнетущего ощущения жизненной трагедии. Вполне возможно, желая защитить ее, ни один мужчина никогда не припадет к этим губам. Никто не сможет ощутить всю страстность ее натуры, а она такой и была, он всегда это знал. Возможно, потому и относился с симпатией, потому и привозил сладости из Лондона.

Хорошее к ней отношение подтолкнуло его к разговору. Он понимал, что в этом доме Беатрис ощущала себя словно в западне, но из-за страха непонимания не могла открыто выразить эмоции. Да и никогда не позволила бы себе. Во взгляде ее было немало вопросов, на которые он не мог ответить. И чувствовал, как из-за этого в ней закипает гнев. Ах, как жаль малышку Беатрис.

— У меня нет намерения сделать вас несчастной, — произнес он.

— Но и на борьбу с врагом вы меня тоже не возьмете, верно?

— Главная проблема в том, — вздохнул Бриггс, — что в данный момент я сам не знаю, где эти самые враги в моей жизни.

— Несколько найдется, я уверена. В ваших способностях я не сомневаюсь.

— В моей способности начать войну?

— Да.

— Хотите стать моей Еленой Троянской, Беатрис? — прошептал он ей на ухо и крепче прижал спиной к груди. Ароматы ее тела дразнили обоняние. — Ради вас я готов спустить на воду тысячу кораблей.

И он вновь толкнул качели.

— Но я не хочу сидеть дома, — сказала она, оглядываясь. — Я хочу сражаться.

— Вы опять о том же. Разве это женское дело?

— Но ведь я разожгла войну между вами и братом.