Брачный контракт

Поль де Манервиль, окончив зимой 1810 года Вандомский коллеж, еще в течение трех лет оставался под отцовской опекой. Разумеется, самодурство семидесятидевятилетнего старика не могло не повлиять на еще не сложившийся характер и свойства души молодого человека. Поль не лишен был физической храбрости, которою как бы напоен самый воздух Гаскони, однако, не решаясь бороться с отцом, он не выработал в себе той способности давать отпор, без которой нельзя преодолеть душевную робость. Он привык сдерживать свои чувства, таить их в душе, не давая им проявляться; впоследствии, когда он увидел, как сильно они расходятся с общепринятыми в свете воззрениями, он при самых благих намерениях часто действовал себе во вред. Он готов был из-за пустяков драться на дуэли — и вместе с тем его страшила необходимость рассчитать слугу; застенчивость овладевала им всякий раз, когда требовалось проявить твердую волю. Способный на многое, чтобы избежать неприятностей, он не умел ни предотвращать их упорным сопротивлением, ни смело идти им навстречу, напрягая душевные силы. Робкий в глубине души, хоть и готовый на смелые поступки, он надолго сохранил ту наивность, из-за которой человек добровольно становится жертвой и игрушкой обстоятельств, предпочитая безропотно терпеть, лишь бы не вступать с ними в борьбу. Он жил в старом отцовском доме точно в заключении, так как у него не было денег, чтобы встречаться с молодыми людьми своего круга; ему оставалось только завидовать их веселой жизни. Каждый вечер старый дворянин сажал его с собой в старую карету; на старых лошадях в плохой упряжи, в сопровождении старых лакеев в бедных ливреях они ехали куда-нибудь в гости. Они посещали только роялистские круги, состоявшие из остатков судейской и военной знати. Объединившись после революции, чтобы вместе бороться с императорской властью, эти два вида дворянства превратились в местную аристократию. Оттесненные, как это бывает в приморских городах, выскочками, разбогатевшими на рискованных деловых операциях, представители «Сен-Жерменского предместья» города Бордо презрительно смотрели на роскошь, которою блистали в те времена торговые, чиновничьи и военные круги. Поль, еще слишком молодой, чтобы разбираться в этих социальных отношениях и вдумываться в причины, обострившие дворянскую спесь, попросту смертельно скучал среди этих обломков прошлого; он не знал, что связи, приобретенные в молодости, впоследствии обеспечат ему те преимущества, которые даются принадлежностью к аристократии, а они и впредь будут, как-никак, высоко цениться во Франции. За скучные вечера его несколько вознаграждали кое-какие развлечения, поощряемые его отцом и не лишенные интереса для всякого юноши. По мнению старого дворянина, чтобы стать безукоризненным светским человеком, нужно было научиться владеть оружием, отлично ездить верхом, играть в мяч, хорошо держаться в обществе — словом, получить то поверхностное воспитание, каким отличались вельможи былых времен. Итак, Поль по утрам фехтовал, ездил верхом в манеже и стрелял из пистолета. Остальное время он проводил за чтением романов, ибо его отец был против занятий всякими отвлеченными вопросами, завершающими образование в наши дни. Столь однообразное времяпрепровождение вконец уморило бы юношу, если бы смерть отца не избавила его от деспотизма, ставшего невыносимым. Благодаря отцовской скупости Полю досталось значительное богатство; имения были в цветущем состоянии; но он терпеть не мог Бордо, да не больше любви питал и к Ланстраку, где его отец обычно проводил лето и чуть ли не каждый день заставлял сына сопровождать его на охоту.