Брачный контракт с мадонной

Коттеджные жители если и существовали в природе, то прятались в своих уютных домах. Никто не попался Гранкину по пути. Половина дома, принадлежащая Крылову, пребывала в дремотно-необжитом состоянии. Двери закрыты, окна занавешены, на звонок никто не ответил. Всё как и в первый раз.

Только кукушка твердила:

— Ку-ку.

Верна ли его догадка?

Профессорская половина тоже не подавала признаков жизни. Виталя подивился, зачем Иван Терентьевич забрал с собой собаку в тесную городскую квартиру.

Гранкин вернулся в машину. Только убедившись, что движок действительно не работает, он повернул в замке ключ зажигания.

Что-то чёрное мелькнуло у него перед глазами, опустилось на горло и несильно придушило его.

— А-а-а-а-! — заорал Гранкин и успел пожалеть сразу о трёх вещах: что до сих пор так и не приобрёл никакого оружия, что не сообщил Эльзе о своей догадке, и что… так и не позавтракал утром. Умирать голодным было противно.

— Что, пусисюсик, тебя потянуло навестить родное гнездо? Как зовут твою новую подругу? Ностальгия? Экспедиция? Импотенция? — страстно прошептал в ухо женский голос, и в нос ударила волна удушливо-сладкого аромата.

Виталя попытался оттянуть удавку, та легко поддалась, оказавшись чёрным женским чулком с силиконовой ажурной резинкой (Виталя теперь разбирался в чулках).

— Я не пусисюсик, — прошептал он, пытаясь в зеркале заднего вида рассмотреть нападавшую. — И у меня нет подруг по имени Ностальгия и Импотенция. И Экспедиции тоже нет.

— Да?! — удивился голос сзади.

Гранкин резко развернулся и уставился на пожилую даму с копной голубых волос, сидевшую на заднем сиденье. Всё бы ничего, но на даме ничего не было, кроме чёрного бюстгальтера, трусиков и одного чёрного чулка на ноге. Несмотря на возраст, дама выглядела без одежды неплохо.

— Ой! — смутилась она вдруг, выдернула из рук Витали чулок и стала поспешно его натягивать. — Ой! А что это вы в нашей машине делаете?! Я думала, это мой старый хрыч приехал со своих…ок, — сильно выразилась она. — И причёски-то у вас одинаковые, сзади и не поймёшь, извините!

— Я не ваш старый хрыч, — принялся оправдываться Виталя. — Иван Терентьевич дал мне свою машину на время.

— И за это время вы успели расквасить ей нос? — усмехнулась дама, натягивая лёгкий сарафанчик.

— Успел, — смутился Гранкин.

— Ну ничего, — успокоила его дама, — старый хрыч не расстроится. Он обрадуется, что вы целы и невредимы, и скажет, что машина — это всего лишь груда железа.

— А вы Маргарита?

— Маргарита я, Маргарита. Иду, смотрю, машина наша стоит не запертая. Дай, думаю, спрячусь, устрою ему секс-атаку. И где же он сейчас обитает?

— У меня, — признался Виталя.

— Поменял ориентацию?

— Ну что вы, — смутился Гранкин, — мы просто друзья.

— Собутыльники, — уточнила жена Ивана Терентьевича.

— Ну, не без этого, — зачем-то разоткровенничался Гранкин. — Он говорил, что вы очень ревнивы.

— Жаловался?

— Сетовал. Нет у него никаких подруг! Он замечательный человек, верный муж.

— Все вы верные!

— Не все. То есть некоторые. В смысле, есть, конечно, отдельные неверные экземпляры, но их гораздо меньше, чем принято думать.

— Не знаю, как вы, а вот мой экземпляр как раз и есть тот самый отдельный, неверный!

— С чего вы взяли?

— Женская интуиция.

— Ваша подруга Интуиция пытается строить вам мелкие женские козни. Вы сами себе противоречите! Кричите, что профессор вернулся со своих… гулек и тут же обвиняете его в импотенции.

— Да?!

— Да.

— Считаете, что я к нему придираюсь?

— Настаиваю на этом. Вам нужно бережнее относиться к профессору. Он нужен… стране.

— Вы мне советы даёте?!

— Да!

— А вдруг я вовсе не Маргарита?

— Да Маргарита вы, Маргарита!

— Пойду, подумаю обо всём об этом, — вздохнула голубоволосая дама и сделала попытку выйти из машины.

— Стойте! — Гранкин схватил её за руку. — Я приходил к соседу вашему, Андрею Крылову. Он не появлялся здесь в последние двое суток?

— Да чёрт его знает. Я же за ним не слежу. Вроде не появлялся. Если хотите его поймать, то с двух до трёх найдёте его в ресторане «Джокер». Он обедает там каждый день.

— Откуда вы знаете?

— Слышите, кукушка кукует?

— Да, — растерялся Гранкин.

— И что, разве не понимаете: «Джокер», «Джокер»?!

— Как-то не очень допёр. Может, она ещё чего интересненького диктует?

— Да. Говорит, что Джерри лучше вернуться домой. Ведь вы сегодня вряд ли позавтракали?

— Откуда вы знаете?

— Наверное, сделали бутерброд и отвлеклись на секунду?

— Яйца сварил, и пока они остывали, поговорил по телефону.

— О! Яйца! Да он глотает их вместе со скорлупой, не жуя. Стремительной, незаметной тенью может метнуться даже на потолок, если там есть яйца. Знаете, у нашей соседки курочки несутся. А курочки любят, когда над ними хлопочут, когда им нужно нестись. Но кто же будет хлопотать над курочками? Хозяевам недосуг. Так хлопотать повадился Джерри! Бегает вокруг них, суетится, скулит, подпрыгивает. Как только курица яйцо снесёт, он его — хлоп! — и съест тёпленькое. Представляете, к нам все соседские курицы бегают в ограду нестись. Иногда и я умудряюсь пару яичек урвать. Так что Джерри нужно домой! Но без Ваньки он не пойдёт.