Брачный марафон

– Ну уж нет! – заорал он и больно схватил меня за руку. Я вскрикнула и в изумлении уставилась на него.

– Прекрати!

– Ты пойдешь и умоешься. Причешешься и приведешь себя в порядок. Ты снова станешь готовить еду и убираться. А если нет… – лязгал от напряжения он.

– Что если нет? Убьешь меня? Примешься бить? Рабыню себе завел? – неожиданно вышла из апатии и принялась визжать я. Истерика – дело хорошее, если нужно сбросить подавленные эмоции. Но это был не наш случай. Мы ненавидели друг друга, как только могут ненавидеть люди, столь сильно обманувшиеся в своих ожиданиях, как мы. Я искала покоя, а нашла рабство. Он искал покорности, а нашел апатию. Я не знаю, чего еще он искал. Я встала с дивана, попыталась наброситься на него, вцепиться ему в волосы, сделать что-нибудь, чтобы хоть как-то прекратить то безумие, в которое нас засасывало вместе, вдвоем. Он нелепо отмахивался от меня, хватал мне за руки и пытался прижать к стене.

– Я все равно тебя не отпущу! – кричал он, все больше и больше впадая в раж. Не думаю, чтобы до меня Лайон поднял руку хоть на одну женщину. Не думаю, что он один был в этом виноват. Полностью и целиком беру ответственность и разделяю ее с ним. Его ладонь оторвалась от моего запястья и переместилась к моим щекам. Пощечины, одна за одной, посыпались на меня. Я отворачивалась и лягалась, как могла.

– Скотина. Если бы я хотела, чтобы меня били по щекам, я нашла бы такую возможность и в России, – вопила я, молотя его кулаками. Думаю, в тот день мы впервые как никогда открыто и честно выражали свои чувства друг к другу. Я заехала ему коленом в пах.

– Дрянь! – заорал он и сделал примерно то же самое со мной. Мы оба согнулись пополам и ошалелыми глазами уставились друг на друга. Я устало сползла по стенке на ковролин. Он с опаской посмотрел на меня, потом на свои руки и сделал то же самое. Сполз на ковролин. Мы молчали и думали каждый о своем. Нам было почти хорошо.

– Вот и сбросили стресс, – сказала я и, пошатываясь, отчалила в спальню. Усталость навалилась такая, что даже под угрозой смерти я не осталась бы стоять на своих двоих. Если бы Лайон захотел меня в ту ночь убить, я не оказала бы ни малейшего сопротивления. Никакого. Но он побродил по дому, погремел стаканами, а потом пришел в спальню, как побитый пес. От него пахло виски. У нас в доме была бутылка Ред Лейбл, которую мы держали для гостей. Я поймала себя на мысли, что впервые вижу Лайона выпившим в Америке. Дома, в Москве он не отказывался от рюмки водки (Бесплатной Рюмки Водки), но чтобы тут!

– Чего ты хочешь от меня? – спросил он, неуверенно присев на кровать.

– Ничего, – честно ответила я и отвернулась, когда он попытался меня обнять. Ночью у меня началась менструация.

Акклиматизация – сложная штука, которая помимо всяких радостей типа расстройств нервного характера и нарушений сна приводит к разбалансировке месячного цикла. У меня за эти полгода понятие «регулярные месячные» исчезло как вид. Они то были, то не были. То были, но какие-то не слишком-то выразительные. Каждый раз я удивлялась и радовалась им, как нежданным, но очень приятным гостям.

– Я опять не беременна. Радостно, – каждый раз думала я. Секс с Лайоном был занятием не только малоприятным, но и чреватым проблемами. Но в России я не подумала о противозачаточных таблетках. Я, откровенно сказать, вообще ни о чем таком не думала. А уж по приезде в Штаты было глупо пытаться выпросить у Лайона контрацепции. Но я, хоть это и было глупо, все же попыталась.

– Я же так хочу ребеночка! – возмутился до глубины души Лайон и категорически отказался от переговоров. Так что теперь я только и ждала, когда же это я окончательно влечу. Однако на этот раз сигнал свободы прозвучал гораздо громче обычного. Я проснулась ночью от сильной боли в области живота.

– Что с тобой? – подозрительно повернулся ко мне Лайон.

– У меня живот болит, месячные, – успокоила его я. Такого рода боли часто сопровождают девушек ежемесячно. Есть теория, что эта боль возникает оттого что живешь не с тем мужчиной. Если это верно, то моя боль даже недостаточно выражала наше с Лайоном несоответствие.

– А, ну-ну, – ответил он и перевернулся на другой бок. К утру в нашем доме закончились прокладки.

– Что-то не так, – побледнела и со страхом смотрела на мужа я.

– Может, просто у тебя кровь слишком жидкая? – гениально предположил он. И, спохватившись, стал собираться на работу. – Я привезу тебе прокладок после работы. Хоть вагон.

– Утешил, – обозлилась я. – Мне надо ко врачу!

– Но ведь это же обычное для женщины дело?! Зачем к врачу! Врач – это минимум пятьсот долларов.

– А похороны – минимум тысячи три, – цинично добавила я. Он замер и заткнулся. Его пальцы истерично крутили ремешок от портфеля.

– Послушай, детка. Я понимаю. Я дурак. Я должен был давно тебе оформить документы и страховку. Давай так. Я завтра беру выходной и мы едем в эмиграционную службу. А оттуда прямиком в страховую кампанию. Это стоит не меньше тысячи долларов, но что делать. Надо – так надо, – с пониманием приобнял меня за плечи он.