Брачный приз

Часа через три Розамонд вышла из комнаты, сознавая, что новая туника идеально сидит на ней, оттеняя глаза. Серебряное зеркало подсказало ей: только что вымытые волосы сверкают золотой канителью. Она нашла в сундуке Роджера блестящую цепь и перехватила ею тунику в талии. Судя по всему, это настоящее золото. Она наконец сумела распознать экзотический запах. Сундук сделан из сандалового дерева!

Проходя по коридорам и заглядывая в двери комнат, Розамонд убедилась, что Тьюксбери переполнен сокровищами. Повсюду стояли мраморные статуи, доставленные из Италии, трапезные столы и диваны, обтянутые красной кожей, — их приобрели в Кордове, лежали египетские ковры, вероятно, привезенные из крестовых походов. Стоявшие в роскошных вазах хризантемы, должно быть, выращивались в теплицах.

Она нашла де Лейберна за разговором с кастеляном. Мастер Берк, извинившись, отошел, оставив их вдвоем, чем понравился Розамонд еще больше.

— Никто бы не поверил, что только вчера ты едва не утонула, — улыбнулся Род, поднося к губам ее руку и целуя ладонь.

Она ощутила сводящий с ума запах сандала и смущенно потеребила цепочку.

— Я взяла ее… на время.

— Оставь себе — без нее туника не будет такой красивой.

— Но это настоящее золото.

— Ничто другое не достойно тебя.

Розамонд рассмеялась:

— Цветистые речи, господин мой, но мне больше нравится, когда вы не так словоохотливы.

— А я? Я тебе нравлюсь, Розамонд? — вырвалось у него. Сердце девушки замерло. Похоже, она и в самом деле начинает ему верить.

— Да, и я ничего не могу с этим поделать.

— Что ж, пока неплохо. Но только пока.

— Тьюксбери так же полон сюрпризов, как и ты, господин мой, — заметила она. — Ты собирал красивые вещи по всему свету.

— Это моя страсть. Лорд Эдуард называет ее манией. Я коллекционирую мечи из Шотландии и Толедо, греческую и финикийскую керамику, венецианское стекло. Куда бы я ни поехал, обязательно отыщу что-то интересное.

— Уверена, в Першоре ты ничего не нашел, — поддразнила она.

— Наоборот, я хочу получить этот замок целиком, вместе с землями и хозяйкой.

— Ты и в самом деле одержимый, — усмехнулась она.

— Я когда-то говорил — ни за что тебя не отпущу. И сдержу слово.

Почему в его присутствии она чувствует себя самой необыкновенной, самой прекрасной женщиной на земле? Когда они вместе, Роджер ни на кого больше не смотрит, и это не может не льстить Розамонд. Однако она твердила себе о необходимости быть начеку, ибо столь искушенный мужчина, долго живший при дворе, вполне способен быть опасен.

— Ну как, ты готова посетить Дирхерст? Это всего в двух милях отсюда.

«Ты и его возжелаешь, как только увидишь», — подумала Розамонд, но вслух ответила:

— Да, у нас не слишком много времени. До Рождества осталось менее двух недель, и в Кенилуорте наверняка уже гадают, что с нами стряслось.

— Но такая женщина, как ты, вольна сделать любой выбор и диктовать собственные правила игры. Элеонора де Монфор всегда так поступала, и того же она ожидает от тебя, Розамонд.

— Леди Элеонора — принцесса и графиня, — возразила девушка.

— Леди Элеонора прежде всего женщина, как и ты, дорогая.

Розамонд засмеялась. Слова Роджера неизменно вселяли в нее уверенность в себе.

— Я должна проведать Нимбуса: вчера он ужасно напугался. Слава Богу, хоть копыто себе не повредил.

— Мы отправляемся через час. Я попросил мастера Берка проводить нас в Дирхерст, если не возражаешь, конечно.

— Не возражаю, — улыбнулась Розамонд.

Когда впереди показался замок Дирхерст, у Розамонд сжалось сердце. Как могла она так долго оставаться вдали от родного дома? Но радость сменилась острой тоской при мысли о Джайлзе, ушедшем из мира живых в расцвете лет. Неужели боль никогда не уймется и никогда не забудется?

Розамонд тяжело вздохнула, пытаясь успокоиться, и попыталась вспомнить счастливые дни детства.

Де Лейберн не сводил с нее глаз, вероятно, пытаясь понять, о чем она думает. И все же ни единым словом не нарушил ее молчания, не вторгся в невеселые размышления.

Они въехали во двор, и Розамонд заметила, что трава чисто выполота, собаки привязаны, а вокруг царит порядок. Навстречу выбежал конюх и взял лошадей под уздцы. Через минуту появился управитель, мастер Гор, оказавший гостям почтительный прием. Он послал слуг привести в порядок комнаты и передал кухарке, чтобы готовила праздничный ужин в честь хозяйки и ее нареченного. Пока они грелись у огня, служанка принесла сидр с пряностями. Мастер Берк сунул в угли кочергу, раскалил добела и опустил в кубки Розамонд и Роджера, мгновенно согрев душистый напиток.

Пока сэр Роджер и Берк просматривали счетные книги, Розамонд прошлась по замку, посидела в комнате родителей, немного поплакала о былом и наконец заставила себя войти в спальню Джайлза. На столе все еще лежали рисунки, изображавшие его любимую собаку, но пергамент уже побурел и скоробился. Розамонд осторожно провела пальцем по угольным штрихам. Чернила в чернильнице высохли, перья поломаны… Джайлз не любил писать письма.