Брачный приз

— Сам знаешь, битва будет не на жизнь, а на смерть. Победа или гибель в бою. Но я намереваюсь выиграть любой ценой.

— Даже если для этого придется убить Симона? — тихо спросил Род.

— О да. Я просто хотел узнать… если…

— Нет нужды. Я с тобой, что бы ни случилось.

Эдуард провел рукой по золотистым волосам и задумчиво протянул:

— Симону около пятидесяти. Должно быть, он устал от непрерывной борьбы, хотя все еще страстно защищает правое дело, как он его понимает. Де Монфор горит безумной ненавистью ко мне.

Роджер кивнул:

— Он последний из прежних рыцарей без страха и упрека.

— Симон научил меня всему, что я знаю о воинском искусстве, но у меня немало и своих идей. По-моему, не стоит целиком полагаться на кавалерию в тяжелых доспехах и оставлять пехотинцев присматривать за обозами. В моей армии каждый человек хорошо вооружен и готов к бою. Глупы те правила, которые гласят, что несправедливо нападать ночью и что простые солдаты должны держаться на расстоянии от конных рыцарей! В войне должно быть только одно правило: все средства хороши, чтобы убить как можно больше врагов.

— А потом забрать их оружие и коней! — мрачно добавил Род.

— Верно! — с удовольствием подтвердил Эдуард. — Когда юный Симон прибудет в Кенилуорт?

— В его отряде графы Оксфорд и Суффолк, а судя по тому, как они медленно двигаются, не менее чем через два дня. Пока они раскинут лагерь и поставят шатры, пройдет еще немало времени: отряд из четырех тысяч человек вряд ли поместится в Кенилуорте.

— Хочешь пари, дружище, что мы окажемся там раньше?

— У меня пока хватает ума не биться с тобой об заклад, господин мой, ведь ты одержим единственной целью.

В наступившей темноте Роджер де Лейберн и его люди терпеливо ждали приказа Эдуарда Плантагенета, хотя знали, что он придет за час до рассвета, когда большинство вражеских воинов, раскинувших лагерь вокруг города Кенилуорт, будет мирно спать. Роджер, чтобы скоротать время, перебирал в памяти события этого невероятного дня.

Как только разведчики Эдуарда заметили приближение отряда Глостера, Эдуард созвал свои конные патрули, разъезжавшие по берегу Северна, и повел шеститысячную армию на север, в Кенилуорт. Они прошли тридцать миль за двенадцать часов — небывалое расстояние за столь короткое время — и прибыли на место в сумерках. Рассеялись по лесу и стали наблюдать. К их радости, вражеское войско разбило лагерь вокруг города, а не внутри неприступных стен Кенилуорта.

Эдуард отдал строгий приказ идти в атаку за час до рассвета. И вот теперь решающий миг настал. Роджер де Лейберн надвинул шлем, вскочил на коня и высоко поднял меч. Этого сигнала и ждали его люди. Сопровождаемый Гриффином, он ринулся с холма вниз вместе с десятками всадников и сотнями пехотинцев, вооруженных пиками, топорами и короткими мечами.

Неожиданное нападение застало врага врасплох. Сражением это было назвать трудно. Скорее, резней. Спящие воины, спотыкаясь, выбирались из шатров и либо бежали, либо умирали на месте. В хаосе угли от костров летели во все стороны, поджигая шатры и внося еще большее смятение в стан противника. Многие сторонники де Монфора были убиты, кое-кому удалось скрыться в лесу или переплыть ров Кенилуорта в отчаянной попытке найти убежище в замке.

Роджер не считал, скольких противников ему удалось прикончить. Он просто прорубал себе дорогу, зная, что Гриффин надежно прикрывает его спину. Меч и правая рука стали единым кровавым оружием, рубившим, коловшим, пронзавшим, режущим, уничтожавшим. Щитом он отражал тяжелые удары врага. Сегодня он почти не встречал сопротивления. Тот всадник, что возник перед ним, был исключением. Их мечи соприкоснулись с громким звоном, кони, повинуясь, медленно двинулись вперед, скользя по залитой кровью земле. Когда они почти сблизились, Роджер увидел глаза противника и чуть не отпрянул, узнав молодого де Монфора.

Рука его дрогнула, замерла на миг, и Симон воспользовался неожиданной возможностью, бешено атакуя. Род успел подставить щит, и меч вылетел из руки Симона. Роджер поднял наносник, чтобы открыть лицо. Симон в ужасе уставился сначала в сверкающие зеленые глаза, потом на меч, с которого капала кровь.

— Проваливай в замок! — проревел Роджер и, пришпорив Стиджиена, помчался к рыцарю, державшему в руках баронский стяг.

Когда взошло солнце, все было кончено: войска Симона больше не существовало. Эдуард запретил преследовать бежавших. Да и зачем? Больше они не посмеют пойти против него. Он лишил де Монфора чуть ли не половины армии. Победа была полной и безоговорочной: они захватили почти всех коней и тринадцать знамен.

Проезжая по лагерю, подсчитывая потери и трофеи, Роджер с удивлением увидел графа Оксфордского, сидевшего на земле, среди изорванных знамен.

— Чей ты пленник?

— Я встретился лицом к лицу с принцем Эдуардом, — дрожащим голосом ответил тот. — Он поднял свой двуручный меч и едва меня не обезглавил! Но потом вдруг заявил: «Мне нужны мои бароны!» А потом взял меня в плен и передал оруженосцу.

— Тебе повезло. Эдуард распорядился никого не щадить.