Брачный сезон

И это оказалось к лучшему, – то есть что я остолбенел, а не что он меня когтил, понятно, – ибо в тот самый миг, когда я, останься во мне хоть одна лошадиная сила, должен был бы ворваться через открытую стеклянную дверь в столовую, оттуда на террасу выступила девица с белым мохнатым песиком на руках. Хорош бы я был, если б вздумал захватить людские дела на подъеме, сулящем удачу, потому что никакой удачи бы от этого не вышло, а вышла бы только неприятность.

Девица была плотного, атлетического сложения, такие барышни преспокойно играют в теннис подряд по пять сетов, но лицо ее было сумрачно и вид понурый, из чего я заключил, что это и есть школьная подруга, у которой вышла осечка по сердечной части. Печальный факт, конечно, можно пожалеть ее, бедняжку, за то, что у нее с героем ее грез нелады; но я в ту минуту думал не столько об ее печалях, сколько о том, что в общем-то я пропал. Из-за промедления, вызванного политикой оттяжек, к которой прибег веселый почтальон, вся моя операция провалилась. Когда дорогу тебе загораживают плотные, атлетические девицы, тут уж ничего не поделаешь.

Оставалась только одна маленькая надежда. Судя по всему, эта девица намеревалась устроить для песика утреннюю пробежку, и если она со своим четвероногим другом забежит подальше, я еще мог бы юркнуть в столовую и осуществить свой изначальный план. Я прикидывал на глазок шансы, а девица тем временем поставила песика на землю, и я с неописуемым душевным смятением увидел, что он направился в мою сторону и что через минуту он непременно заметит меня в гуще куста и примется лаять во всю глотку, ибо ни одна собака, белая или не белая, лохматая или гладкая, не пройдет, равнодушно вздернув бровь, мимо пришлого человека под кустом.

И дело, я чувствовал, кончится для меня не только разоблачением, стыдом и позором, но еще, пожалуй, и укушенной лодыжкой.

Напряжение разрядил кот. То ли потому, что он еще не завтракал, или общество Бертрама Вустера со временем ему приелось, но он выбрал именно эту минуту для того, чтобы меня оставить, повернулся как ни в чем не бывало и, задрав хвост, вышел из куста, а белый лохматый песик при виде его затянул тети-Шарлоттину охотничью песню в переводе на собачий язык и, вопя «Алло, алло, алло!», ринулся на охоту. Кавалькада устремилась прочь по кустам и папоротникам, и последней бежала школьная подруга Мадлен Бассет.

Позиция на старте была такая:

1. Кот.

2. Пес.

3. Подруга Мадлен Бассет.

Лидеры двигались тесной группой. Номер три отставал от номера два на несколько корпусов.

Я не стал ждать и медлить. Прохожий, окажись таковой поблизости, заметил бы только, как что-то метнулось на террасу и в дверь столовой. Через десять секунд я уже стоял у стола с завтраком, и письмо Гасси было у меня в руке.

Сунуть его в карман брюк было для меня делом одного мгновенья; еще одно мгновенье ушло на то, чтобы вновь очутиться у распахнутой двери на террасу. И я уже готов был так же мгновенно выскочить наружу, когда заметил ту крепкую атлетическую девицу, возвращающуюся с белым песиком на руках, и понял, что произошло. У этих белых лохматых собачек совершенно никакой выносливости. Быстро рвануть с места на короткое расстояние – это они могут, но бег по пересеченной местности им совсем не по зубам. Данный песик утратил охотничий азарт на пятидесятом ярде, остановился, отдышался и был без сопротивления подобран хозяйкой.

В минуту опасности мы, Вустеры, действуем молниеносно. Поскольку выход на террасу был перекрыт, я сразу решил воспользоваться другим, ведущим внутрь дома. Выскочил в противоположную дверь, перебежал через коридор и временно укрылся в комнате напротив.

Глава 16

Комната, в которой я очутился, оказалась светлой и жизнерадостной, чем существенно отличалась в данную минуту от Бертрама Вустера. Она была похожа на жилище женщины со склонностью к спорту и играм на открытом воздухе, и я заключил, что это – уютное гнездышко плотной атлетической приятельницы Мадлен Бассет.

Над камином висело весло, над книжной полкой – бадминтонная ракетка, и по стенам были приколоты групповые фотографии – теннисные и хоккейные команды, как я без труда определил с первого взгляда.

Второго взгляда я кинуть не успел, так как, едва войдя, сразу заметил в противоположной стене удачно расположенную стеклянную дверь в сад и бросился к ней, как пеший турист бросается в придорожную пивную в последнюю минуту перед закрытием. От стеклянной двери несколько ступенек вели вниз, в цветник вдоль боковой стены дома, и далее открывался превосходнейший путь к бегству, какого только может пожелать человек, чья цель в жизни – поскорее вырваться из этого величавого уимблдонского жилища, и глаза бы мои его больше не видели.