Брачный сезон, или Эксперименты с женой

- Ну что с тобой делать, - вздохнул я. - Живи уж.

- Сенюльчик! - Это еще что за гадость такая? - Какая же ты прелесть!

Мадам Рыбкина звонко чмокнула меня в заросшую за день щеку и вспорхнула с дивана.

Я лежал на кухне и мучился. Во-первых, оттого, что приходилось с первых же дней нашей совместной жизни врать Маше. А во-вторых - и главным образом во-вторых, - из-за волнующей близости Светланы. Она лежала за стеной. Перед глазами так и стояло ее рубенсовское тело, рыжие волосы... Через десять минут подобной терапии я довел себя до белого каления. Я готов был ворваться в комнату, где мирно посапывала моя квартирантка.

Ну уж нет! Где, черт побери, моя воля?! Нет, я не допущу подобного свинства. При живой-то невесте!

Глава 42

Мальчишник

И вот приблизился заветный день. Пора было жениться. За этот месяц я встречался с мадам Еписеевой ежедневно и без устали разглагольствовал о нашем светлом будущем. Ну ни дать ни взять - советское радио в свои лучшие времена. Мария соглашалась с этой ослепительной перспективой, но как-то вяло. И тут же тащила меня в очередной магазин, поминая всуе каких-то "людей", на которых мы должны держать ориентир в мутном потоке современной жизни.

В Машиной квартире уже висели тюлевое платье и мой безобразный костюм. Ее сын, хулиган Еписеев, довольно скептически относился к нашим приготовлениям. Увидев свадебное платье, он оторвался от мотоцикла и сказал, потирая промасленные руки:

- Ого! Сеанс! Ромовая баба, тля буду! - и попытался потрогать черным пальцем нежную сетчатую фату.

Маша хлопнула его по руке, и Вова, что-то ворча себе под нос, загрохотал мотоциклом по лестнице.

Меня он не называл никак. То есть никак, и все. Ни "папа", ни даже "дядя Сеня". Владимир старался всячески обходить мою персону в разговорах. Правда, в телефонных беседах с приятелями он частенько употреблял словосочетание "этот козел". Особых сомнений, к кому оно относилось, я не испытывал.

Мария ничего не замечала. Даже говорила она мало. А если говорила, то все больше о том, что нам надо бы, что мы обязаны были или что нам, к большому сожалению, никогда не придется купить. Поначалу меня беспокоили такие разговоры, но я взял себя в руки и решил, что наша семейная жизнь расставит все по местам. Действительно, ведь у женщины столько хлопот перед свадьбой! С моими проблемами и не сравнить! Тем более что проблем почти и не было.

В моей квартире продолжала жить мадам Рыбкина. Она то и дело нетерпеливо спрашивала, скоро ли свадьба. Я неизменно называл сроки, а Светлана заявляла:

- Господи! Скорее бы уже! Все соки ты из меня выпьешь, пока женишься...

Какие это, интересно, соки? Хотя, понятно какие. Иногда, возвращаясь из похода по магазинам, я встречался на лестнице с вежливым бородатым господином в кожаном пальто. Он справлялся о моем самочувствии, словно приходился мне заботливым родственником. Через минуту с улицы доносился рев "БМВ".

Мадам Еписеевой пришлось сказать, что квартиру я сдал за назначенную сумму пожилой иностранке. Хотя Светка ("по дружбе", как заявляла она) платила гораздо меньше. Почти ничего.

- Но я же плачу не за целую квартиру! - удивленно говорила она. - А только за угол...

Мне приходилось изворачиваться и скрывать от Марии, что я получаю деньги еще и за курс преферанса в гимназии.

Зато на работе дела обстояли - тьфу, тьфу, тьфу - лучше некуда. Игорь относился ко мне, как к брату, и постоянно зазывал в ресторан. Но мне было некогда.

В школе появилось множество новых людей, а я учил гимназистов (человек шесть разнокалиберных мальчишек), как правильно писать слова "дезавуировать", "обналичка", "лизинг", "клиринг и "мониторинг". Родители моих учеников платили хорошо, так что было над чем биться. Мадам Еписеева была вполне довольна.

Изредка я позванивал и Катьке. Но как только принимался отчитываться об очередных приобретениях (а о чем еще было рассказывать?), она почему-то всякий раз говорила:

- Слушай, Васильев, ты извини, но я в запарке. Завтра нужно сдавать ведомость (или - завтра нужно подводить баланс), а у меня там еще и конь не валялся, травку не мял!

Развела, понимаешь ли, табун! Человека выслушать уже некогда! О том, что моя фамилия должна вскоре измениться, я мадам Колосовой не говорил. Стеснялся. Еще засмеет, пожалуй...

Наконец до нашей свадьбы остался один день. Я знал, что этот последний день мужчина проводит обычно в кругу друзей, за вином и скабрезными разговорами. Кажется, это называется "мальчишник". Но с кем проводить этот мальчишник мне?

С Ленькой Тимирязьевым? Тогда вечер точно будет загублен на прослушивание мумуя и вкушение прасада.

С Виталькой Рыбкиным? Но это будет сплошное пьянство и алкоголизм. А наутро мне надо выглядеть свежим!

Я же хотел провести последний день своей холостой жизни в душевной обстановке. Получалось, что на мальчишник мне некого пригласить, кроме Катьки Колосовой. Да и "пригласить" - сильно сказано. В моей квартире постоянно торчала Светлана со своим бородатым директором.

С отчаяния я позвонил лучшей подруге.