Брачный сезон

– Странно. Казалось бы, в такой момент, как сейчас, можно и чертыхнуться. На мой взгляд, все пропало, а как по-вашему?

– Пока живем, надеемся, сэр.

– Метко сказано, но я с вами не согласен. По-моему, надежды не осталось ни на грош. Гасси мы перехватить не успеем. Он уже давно должен быть на месте. В данную минуту Доббс, я думаю, сидит на нем верхом и защелкивает наручники.

– Полицейский Доббс, возможно, пошел не прямо домой, сэр.

– Вы думаете, есть вероятность, что он завернул в пивную прополоскать горло? Может быть, и так, конечно, но я лично не испытываю оптимизма. Это бы означало определенную благосклонность судьбы, а мое знакомство с судьбой свидетельствует…

Я бы продолжал рассуждать в таком духе и дальше, и с изрядным глубокомыслием, так как много размышлял на тему судьбы и ее склонности всегда пинать хорошего человека, но в эту минуту меня окликнуло еще одно ночное существо, на этот раз женским голосом, и я разглядел стоящий у обочины автомобиль.

– Эге-гей, Берти! – раздалось серебристое сопрано. – Ау, Дживс!

– Добрый вечер, мисс, – вежливо ответил Дживс. – Мисс Перебрайт, сэр, – вполголоса доложил он мне.

Но я и сам узнал серебристое сопрано.

– Привет, Коротышка, – мрачно проговорил я. – Ждешь Гасси?

– Да. Он тут только что прошел. Что, что ты сказал?

– Так, ничего, – ответил я, – я просто продекламировал себе под нос: «Пушки слева, пушки справа грохочут, и ядра летят». Тебе, конечно, известно, что ты толкнула его на такое дело, где его ждет ужасная погибель, – даже ум не в силах вообразить?

– Ты это о чем?

– О том, что там, куда ты его послала, его ждет Доббс с книжкой Роберта Г. Ингерсола. И долго ли еще он будет читать Роберта Г. Ингерсола после того, как обнаружит, что Гасси проник к нему в дом, чтобы обессобачить хозяйство…

– Не будь ослом. Доббс на концерте.

– Был на концерте. Но ушел, и теперь…

И снова мне не дали договорить. В ночном безмолвии с другого конца улочки донесся собачий лай, который делался все громче, свидетельствуя о том, что лаятель движется в нашу сторону. Кора Таратора выскочила из автомобиля и поместилась посреди улочки, готовая к радушному приему.

– Какой же ты болван, Берти, – промолвила она с некоторой горячностью. – Наболтал ерунды, испугал меня до полусмерти. Все идет по плану. Это Сэм. Я его голос всюду узнаю. Ах ты, мой Сэм! Сюда, мой хороший. Иди к мамочке.

А дальше получилось вроде сцены из «Собаки Баскервилей». Лай и топот становились громче, и вот из темноты вырвался и финишировал Сэм Голдуин, притом на такой скорости, что видно было, как он засиделся у Доббса и рад без памяти возможности поразмяться. Он бы так пробежал, наверно, еще добрых пятьдесят миль, однако при виде нас притормозил, встал, прислушался, присмотрелся. А когда знакомый запах достиг его ноздрей, издал вопль восторга, в который вложил всю душу. Первым долгом он подлетел к Дживсу, видимо, намереваясь вылизать ему физиономию, но был остановлен величавой неприступностью этого достойного человека. Дживс благосклонно смотрит на животный мир и всегда готов потрепать его по голове или поделиться кусочком чего-нибудь съедобного, но чтобы ему вылизывали физиономию – этого он никогда не допустит.

– В машину, Сэм, – распорядилась Коротышка, когда первый восторг свидания поутих и мы все немного успокоились. Она подсадила пса в автомобиль и вновь заняла место за рулем. – Пора ехать, – сказала она. – В этом месте сценарист порекомендовал бы мгновенное исчезновение. Встретимся позже в «Деверил-Холле», Берти. Дядю Сиднея пригласили выпить кофе с сандвичами после концерта, и приглашение распространяется вроде бы на меня тоже. Я, во всяком случае, буду считать, что распространяется.

Дав шпоры своему кабриолету, Коротышка скрылась во тьме. Замерло вдали вокальное соло Сэма Голдуина. И снова воцарилась полная тишина.

Полная, но не совсем, если быть точным, потому что барабанных перепонок тут же достиг какой-то странный стук. Поначалу даже непонятно было, что это такое. Словно бы кто-то вдалеке отбивает чечетку, хотя, конечно, так поздно и под открытым небом – маловероятно.

Но потом я понял: кто-то – двое – бежит – вернее, бегут – со всех ног по дороге в нашу сторону. Я вопросительно оглянулся на Дживса, а он схватил меня за рукав и увлек в затемненное место.

– Я боюсь самого худшего, – шепотом признался он. И оно не заставило себя ждать.

В небесную вышину теперь, вдобавок к звездам, вторящим юнооким херувимам, всплыл изрядных размеров месяц, и, как всегда бывает в таких случаях, видимость значительно улучшилась. Можно было без прищура наблюдать за всеми событиями и передвижениями.

Передвигались Гасси и полицейский Доббс в порядке перечисления. Я не присутствовал при старте, поэтому, как шли дела на первых этапах, могу только догадываться.