Брачный транзит Москва-Париж-Лондон

Многолюдная толпа гудела возле центрального входа в ГУМ. В десять утра заветные двери распахнулись, и передние ряды, едва не падая под натиском задних, ринулись внутрь, сметая все на своем пути. И каждое утро продавцы занимали оборонительную позицию за своими прилавками, готовые принять на себя удар жаждущей толпы. Они-то хорошо знали, что все равно на всех этих благ земных не хватит.

Уже в который раз этой взрывной волной Альку отнесло совсем не в тот отдел, который был ей нужен. Она сначала разозлилась, одергивая юбку и джемпер, чуть было не сорванные с нее довольно агрессивными в этот час дня гражданами, а потом рассмеялась. Что поделать, на войне как на войне. Со своей новой деловой ипостасью Алька свыклась, казалось бы, совершенно.

Бочком и по стеночке она пробралась на второй этаж, в отдел «Подарки». С неделю назад у нее образовались две хорошие покупательницы из Италии, которые интересовались янтарными украшениями. Сейчас Алька, склонившись над витриной, рассматривала бусы и кулоны из золотой светящейся прозрачной смолы.

Цифры на ценниках привели бы в неописуемое удивление этих милых итальянских теточек с оливковой кожей и аккуратной, какой-то несминаемой укладкой.

В магазине для иностранцев «Березка» эти бусы на валюту стоили гораздо, просто неизмеримо дороже. Иностранцам, не говорящим по-русски и не ведающим об особенностях местного рынка, порой и в голову не приходило, что на рубли в советских магазинах все было в пять раз дешевле.

Алька, вошедшая в роль успешной коммерсантки, все быстренько в уме сложила и умножила, хотя прежде математическими способностями не отличалась. Но говорят же — аппетит приходит во время еды. Она предлагала своим клиентам, проживающим в центральных гостиницах иностранцам, выбрать товар в «Березке», а купить у нее чуть дешевле, но — в долларах.

Например, в случае с итальянками расчет был простой. В «Березке» янтарные бусы стоили тридцать долларов, а в ГУМе приблизительно двадцать рублей. Алька продавала эти бусы за двадцать долларов. По официальному курсу доллар стоил около семидесяти копеек, а на «черном» рынке за него давали один к семи. То есть «чистой прибыли» у Альки оставалось сто двадцать рублей. Главное, все были довольны — и Алька, и клиенты. Особенно Алька.

Теперь она только успевала закупать русские сувениры в ГУМе и ЦУМе. Но возникла следующая проблема: что делать с валютой? У нее уже скопилась некоторая сумма. Покупать на доллары товары в «Березке» опасно, там каждая продавщица — стукачка. Продавать валюту неизвестным еще более опасно: можно схлопотать срок.

А уж как умеет наказывать родное государство, Алька знала. И пусть ее грешки были сущей ерундой по сравнению, например, с грехом инакомыслия — карающая длань советского закона могла прихлопнуть ее, как ничтожную букашку.

Впрочем, выход напрашивался сам собой, только для него надо было набраться духу.

Совсем недавно, сидя вечером с группой американцев в баре гостиницы «Космос» (Альку даже не остановили на входе, видимо приняв за иностранку), она обратила внимание, что к мужчинам из их компании то и дело подходят симпатичные девушки, приглашая потанцевать.

Девочки явно были «свои» в баре. Администрация не обращала на них никакого внимания, и было видно, что чувствовали они себя здесь достаточно свободно. Интуиция подсказывала Альке, что свои проблемы она сможет решить именно в этом довольно-таки скользком месте. Но что делать. У нее был только один выход — вперед. И, закусив удила, Алька бросилась в омут совершенно новой для нее жизни.

Для начала она решила сходить в разведку. Выбрала для этого дела гостиницу «Интурист», благо была уже там несколько раз днем и знала почти все бары.

Но прежде Алька сочла необходимым слегка подшлифовать свою внешность. Косметичка, которой она уже успела тут обзавестись, сделала ей несколько питательных масок на лицо, выщипала брови, а заодно подстригла и покрасила волосы, придав им легкий платиновый оттенок.

С матовой безупречной кожей, летящей шевелюрой, в обтягивающих джинсах и итальянской шелковой блузке, она была похожа на дорогую фарфоровую статуэтку. Модные остроносые туфельки довершали картину.

В «Интурист» Алька прошла без проблем, вместе с группой иностранцев. Швейцар не обратил на нее внимания. Затем она поднялась на девятый этаж, в бар-кафетерий, и заняла позицию за маленьким столиком у окна. Она здесь никому не бросалась в глаза, но сама могла хорошо видеть все помещение. Отличный наблюдательный пункт.

Шел седьмой час вечера. Алька заказала кофе и пирожное. Бармен, красавчик лет тридцати пяти, с актерской внешностью и гладко зачесанными назад волосами, внимательно посмотрел на нее острыми карими глазками и спросил, проживает она в гостинице или гостья. Алька осчастливила его своей фирменной скромно-нахальной улыбкой, прищурила кристальной чистоты голубые глаза и спокойно сказала:

— Я жду своего друга. Думаю, он должен скоро подойти. — При этом она длинно посмотрела на бдительного бармена поверх кофейной чашки.